Тара
Шрифт:
– Арина, - позвал он.
– Арина, очнись.
Тутохина его проигнорировала. Её цель стояла по правую руку от Богдана и, похоже, пыталась решиться на какое-нибудь определённое действие.
– Ты звал меня. Я нужна тебе?
Богдану показалось, или в её голосе действительно мелькнула нотка надежды? Арина выглядела сейчас иначе, чем два часа назад, былая уверенность испарилась. Наглое поведение Тутохиной тоже не бросалось в глаза. Перед ними стояла потерявшаяся женщина.
– Кристина, - заговорил Олег.
–
Он осторожно шагнул к ней. Так приближаются к пугливому зверьку. Тихим, вкрадчивым голосом, словно напевая колыбельную, он принялся её приручать.
– Тебе некуда идти. Тебя не узнают и боятся близкие. Скажи, это так?
– Да, - согласилась Мара.
– Тётя Маруся меня не пустила.
– Тебе плохо в чужом теле.
– Очень. Эта жирная мымра мне противна!
– обозвала она Арину.
Психолог сделал ещё один крошечный шаг к ней. Алёна напряглась, точно львица перед прыжком. Знать бы, что они задумали.
– Мы попробуем вернуть тебя в прежнее тело. Хочешь?
Тутохина проблеяла нечто нечленораздельное, но по-прежнему не сопротивлялась.
– Поехали туда, где ты вернулась в этот мир. Поехали. Мы выясним, что произошло и...
– Так вы ещё не знаете ничего?!
– сорвалась с крючка Мара, истерично взвизгнув и затопотав ногами.
– Не знаете! Заманиваете!
– Кристина, мы хотим тебе добра!
– ведун протянул ей руку.
– А потом бросите, как он! Снова туда, во тьму! Не желаю!
Метнувшаяся к ней Алёна отлетела на клумбу. Олег завалился навзничь. Зато стоявший чуть дальше них Богдан не пострадал. Поэтому и бросился следом за убегающей Тутохиной.
– Ари...Тьфу, Кристина, стой! Пожалуйста!
Он успел прыгнуть в её машину, прежде чем та сорвалась с места. Олег с Алёной опоздали совсем чуть-чуть.
"Они не умеют водить!
– запоздалая мысль обожгла сознание.
– Моя машина для них бесполезна".
Возбуждённая Мара крутила руль. Бухгалтер терялся, что сказать ей, как остановить, образумить. Пока через несколько кварталов она не прижала тойоту к бордюру и не рявкнула:
– Проваливай!
– Езжай, видишь, стоянка запрещена!
– взбеленился он.
– Думаешь, я позволю тебе причинить ЕЙ вред? Кто ты такая? Покойница! Панночка! Думаешь, зацепиться в этом мире? Поздно! Раньше надо было думать, до того, как мужа на преступление толкнула, как с любовником на крышу полезла!
– Да что ты знаешь о моей жизни?!
– она словно съёжилась от Богдновых слов.
– Что ты себе позволяешь?
Кристина вдавила педаль газа.
– То же самое я у тебя хочу спросить!
– Богдан почти кричал.
– Какое право у тебя влезать в чужую жизнь? Это Аринино тело. Аринина машина. Аринино место. Не твоё! Пошла прочь, Мара!
– Что же ты своей Арине в Запредельное соваться разрешил?
Тутохина
– У неё работа такая, лезть, куда попросят, и за что заплатят, - уже тише отозвался бухгалтер. Он видел, Кристина спешит прочь из города. Что ей там надо? И что будет делать он? Мобильник остался в машине. Основная часть денег тоже. Ни сигнал подать, ничего...
– Куда мы?
Вопрос прозвучал на удивление буднично. Таким же будничным был и ответ.
– К маме в деревню. Она не выгонит. Не сумеет.
Вот оно что! Додумаются ли ребята? Алёна должна. И Ромка с Олегом тоже. И Саня... Думать о нём плохо уже не хотелось. Всякое может случиться. Но богатая фантазия продолжала рисовать разные нехорошие картины.
За окнами теперь мелькали одноэтажные постройки окраины, окруженные садами. Редкие машины спешили за город. Пятница. Кто может, по дачам расползается.
В облаке пыли протарахтел навстречу убитый жизнью и поверхностным техосмотром древний желтый автобус, накреняясь на левый бок. Из-под множества наложенных друг на друга слоёв краски по-партизански поглядывала ржавчина, особенно ярко расцветая вокруг фар и над колёсами. Из окон невидяще пялились в пространство ничего не выражающие лица пассажиров, загипнотизированные однообразностью пейзажа.
Несколько раз Тутохина притормаживала, пропуская то стадо гусей, то корову, то жеребёнка. Город плавно превратился в деревню. Потом и вовсе исчез за кукурузными полями и рощами.
Богдан периодически посматривал на Арину, то есть теперь Кристину. Куда подевалась целая электростанция энергии? Загнанная в угол женщина всё ещё стремилась бороться, держалась за руль машины, как за последнюю соломинку, связывающую её с прежней жизнью. Заходящее солнце гладило уже негреющими лучами упрямо поджатые губы, осунувшееся лицо. Отросшая тёмная челка опустилась почти до глаз, потухших, нечеловеческих. От Арины в сидящей рядом женщине осталось только имя в паспорте и водительских правах.
Страшная мысль озарила смущённый разум Богдана: вдруг это навсегда? Сейчас Мара увезёт его в глушь, и ребята их не найдут. Он даже номеров телефонов коллег наизусть не помнит. Даже материн номер не помнит. Всё в мобильнике осталось. И Арининого мобильника нет. Она оставила его на своём столе, готовясь к обряду...
Арины больше никогда не будет! Будет бродить по земле, смотреть из-под тёмной челки диким взглядом непостижимое существо, вернувшееся из царства мёртвых.
От этих дум стало ещё гаже. И удлинившиеся тени вечера казались зловещими когтистыми лапами, протянувшимися к его сердцу. И разрушенные, опустевшие деревеньки, проносящиеся мимо них, бесстыдно демонстрировали наготу стен и провалившихся крыш...