Тараканьи бега
Шрифт:
– Лучше всего на Западе, чтобы получить в валюте, - мечтательно произнес Стрекозов.
– Кстати, ты как на счет того, чтобы съездить в Крым? Видал, какой басист загорелый?
– Да, он показывал свою разницу.
– Так поехали?
– А кто будет за кладбищем присматривать?
– спросил обязательный Бронштейн.
– Да Господи! Попроси своего друга, этого доктора Сачкова. Он для тебя что угодно сделает.
– Он не только для меня, он для кого угодно что угодно сделает, сказал Бронштейн.
– Он -
– Если б он еще не притаскивал к нам домой всякую фигню с улицы, был бы вообще ангелом!
– согласился Стрекозов.
– Я вам еще не говорил, - художник посмотрел по сторонам, как бы высматривая иностранного шпиона, после чего шепотом сообщил:
– Тут недавно Сачков меня заменял, так потом рассказывал, что в мое отсутствие сюда зашли три бандита, все в кожаных куртках, с цепями, в черных очках, из мафиозного клана "Лысые слоны"... Уругвайская мафия...
– Да ты что!
– радостно вскричал Дамкин, не обращая внимания на шепот Бронштейна.
– Опять денег предложили? Кого на этот раз надо убить?
– Тише, тише!
– взмолился художник, снова оглядываясь.
– На этот раз они снова предложили мне кучу денег, если я буду закапывать на кладбище трупы неугодных им людей... Они их будут убирать, а здесь втихаря закапывать...
– И ты не согласился?
– Во-первых, меня при этом не было, был доктор Сачков. Во-вторых, он от моего имени отказался и послал их куда подальше.
– А они?
– Как сказал Сачков, в таком случае они меня пристрелят...
– Тем более тебе пора свалить в Гурзуф, - невозмутимо заметил Дамкин, не поверивший рассказу Сачкова, который так напугал доверчивого художника Бронштейна.
– Ты главное, Бронштейн, не переживай за свой трудовой долг. Если тебя пристукнут, мы сами устроимся на это кладбище и тоже никого без справки закапывать не будем. Враг не пройдет! Это тебя устроит?
– Ладно, - при мысли о том, что его дни сочтены, художник тяжело вздохнул.
– Мне бы только успеть вашего "Билла Штоффа" проиллюстрировать...
Другой на месте Бронштейна постоянно рассказывал бы страшные истории об оживших мертвецах, пугающих прохожих, о шабашах ведьм, вызывающих своего хозяина Сатану, о некрофилах, выкапывающих трупы для любовных утех... Но Бронштейн не только не использовал такую великолепную возможность повеселиться, но еще и верил ужасным рассказам своих приятелей, один из которых - доктор Сачков - пугал доверчивого художника с неизменным удовольствием.
– Бронштейн, да ладно тебе!
– взмолился Дамкин, глядя на печального друга.
– Ты же умный человек! Как ты можешь этому Сачкову верить? Он же алкаш!
– Надо доверять людям, - ответил добрый художник.
– Сачков меня никогда не обманывал.
– Да? И ты нам это говоришь?
– подскочил Дамкин.
– А помнишь, как он пропил бас-гитару "Левого рейса"? За двадцать рублей отдал ее какому-то барыге из ансамбля "Разноцветы",
– Только по телевизору он ее и видел, - подтвердил Стрекозов.
– И их же кларнет он обменял на бутылку самогона, - клеймил Дамкин. Вокально-инструментальный ансамбль "Орбита" теперь использует этот кларнет! Большая сволочь этот Сачков!
– Да, Сачков оступался в своей жизни и не раз, - согласился Бронштейн.
– Но он каждый раз признавал, что поступил неправильно, и ему было стыдно.
– Я тоже могу перестрелять из пулемета полсотни человек, а потом мне будет стыдно, - сказал Дамкин.
– По-твоему, это оправдание?
– У тебя нет пулемета, - заметил Стрекозов.
– Это только слова, - ответил Бронштейн.
– А я говорю о том, что человек испытывает в своей душе на самом деле...
Стрекозов похлопал художника по плечу.
– Ладно, Бронштейн, нам пора. Приходи к нам сегодня в гости, мы еще на эту тему поговорим.
– А когда же я буду рисовать для вас иллюстрации?
– Ты прав. Тогда не приходи.
Соавторы попрощались с художником, оставив его читать новый роман, и двинули на выход.
Витя, закончив свою "утреннюю гимнастику", собирал по комнате пустые бутылки и сносил их в ящики, стоявшие на улице.
– Мы скоро едем на юг, - сообщил Дамкин музыканту.
– Осталось всего ничего: найти деньги на билеты.
– Мы тоже еще раз поедем. Вот запишем новый альбом, пока есть такая возможность, и сразу двинем. Так что, если окажетесь в Гурзуфе раньше, можете запросто договориться в каком-нибудь санатории о наших гастролях.
– Мы туда отдыхать едем, а не по санаториям бегать, - ответил Дамкин.
– А баб где снимать?
– фыркнул басист.
– Кстати, я тут вспомнил один занимательный случай. Входим мы во Фрунзенское. Мы с Олегом на гитарах поигрываем, Игорек по бонгам постукивает, у Паши сакс на шее болтается... Душевно так идем... Тут около нас начинает бегать стайка ребятишек. Радостные такие пацанята, прыгают, в ладоши хлопают! Мы сначала никак не могли понять, что происходит, чего им надо? И вдруг один из них выбегает вперед и кричит во весь голос: "Смотрите! Бременские музыканты! Они вернулись! Я же говорил, что они обязательно вернутся!"
Басист добродушно улыбнулся.
– Блин, до чего приятно, когда тебя любят дети!
– сказал он.
– И это уже не в первый раз.
– Дети - они такие, - пожал плечами Стрекозов.
– Можно надеть мотоциклетный шлем, написать на нем "СССР", и в тебе сразу признают космонавта. То ли дело мы, литераторы! Нас, мастеров пера, узнать не так просто... И это при нашем-то профиле!
Дамкин продемонстрировал профиль.
– Ладно, - сказал Стрекозов.
– Нам пора. Передавай привет остальным, когда вернутся.