Тараканьи бега
Шрифт:
– Оставайтесь, - предложил басист.
– Сейчас ребята с пивом придут, посидим, пообщаемся...
– Мы бы с удовольствием, да дел много. Надо деньги искать на Крым, по редакциям бегать, гонорары выбивать.
– А этому доктору Сачкову, если он появится, дай бас-гитарой по голове! Из-за его дурацких историй Бронштейн весь испереживался!
– Договорились.
Соавторы душевно простились с музыкантом и покинули гостеприимное кладбище.
Глава следующая,
в которой Дамкина и Стрекозова приглашают на работу
Думаю, самая пленительная
Сальвадор Дали "Дневник гения"
– Добрый день, Максим Максимович, - поздоровался Стрекозов с папой пионера Максима Иванова, встретив его в подъезде.
– Добрый день, - печально ответил Иванов-старший.
– Что-нибудь случилось?
– спросил участливо литератор.
Иванов грустно посмотрел на своего собеседника.
– Ох, и не говорите! Вчера у нас на заводе такое ЧП случилось, что можно и партбилета лишиться! Несуны совсем уже обнаглели! Уперли через дыру в заборе два револьверных станка, за которые было уплачено валютой!
– Да, обидно, - согласился Стрекозов.
– И куда только сторож смотрел?
– В сторону другой дыры. Там, кроме этих станков, в другом месте были доски свалены, их в основном и воровали. И кому только понадобились эти чертовы станки!
– Максим Максимович горестно поправил очки.
– Три года стояли у нас во дворе и никому не были нужны, и тут какой-то негодяй их украл! И ведь самое обидное, что использовать эти станки для своих целей он не сможет, уж очень они специфичные, разве только в металлолом сдать...
– Воруют у нас, что верно, то верно, - посочувствовал Стрекозов.
– Еще классики русской литературы это заметили, когда у Достоевского в трактире кошелек украли.
– Да ладно, не будем больше об этом, - вздохнул Максим Максимович. Жена моя, кстати, передавала вам большое спасибо за утюг, очень была рада.
– Да не за что, Максим Максимович.
– Слушайте, Стрекозов, я краем уха слышал от нашего дворника Сидора, что якобы вас уволили с работы... В общем-то Сидор известный врун, но я не из любопытства интересуюсь.
– Да, действительно, такой факт имел место в нашей биографии. А что? спросил Стрекозов.
– Я в общем-то хотел предложить вам с Дамкиным работу. Корреспондентами в заводской малотиражке.
– Туда трудно устроиться, - сказал Стрекозов.
– Мы однажды уже работали в такой газете, там большой блат нужен...
– Работали? Значит, знакомы со всей нашей спецификой?
– не на шутку обрадовался Иванов-старший.
– Выговор там через газету объявить, заклеймить несунов, алкоголиков, тезисы очередного съезда перечислить...
– Нет никаких проблем, - согласился Стрекозов, живо улыбаясь.
– Это же наш хлеб. Кого пожурить, а кого похвалить...
– А ленинский принцип партийности знаете?
– Ясное дело! Лучше самого Ленина знаем! И не один принцип, а целых четыре!
– Вот и отлично! Нам на заводе как раз два корреспондента нужны! А на счет блата не волнуйтесь. Я ведь, простите, и есть директор этого
– Что вы говорите! А мы как раз на этом заводе однажды интервью брали у начальника цеха. Он под машину попал, легко отделался, ни единой царапины не получил. Интересный был материал!
– Так что вы подумайте...
– Я посовещаюсь с Дамкиным, и если он не против, мы к вам зайдем.
– Непременно! Жена вам будет так рада! Если честно, мы всегда думали, что вы пьяницы и хулиганы, а вы оказались симпатичными интеллигентными людьми.
– Спасибо...
– И Максим о вас хорошо отзывается!
– Максим - тоже молодец, - похвалил Стрекозов.
– Тимуровец.
От его похвалы Максим Максимович прямо-таки расцвел.
Стрекозов простился с обрадованным директором Ивановым и, почесав в затылке, подумал, рад будет Дамкин новой работе, или ему так понравилось ничего не делать, что он откажется? Очень уж не любил этот Дамкин работать. Да и кто любит?..
Глава из романа
Ленин и литераторы
Сверху так хорошо была видна голова Ленина - большая, необычная, запоминавшаяся с первого взгляда.
К.Федин "Живой Ленин"
Владимир Ильич шел по московским улицам и ничего не узнавал. За каких-то семьдесят лет Советской власти все так изменилось! И, надо сказать, не в лучшую сторону. Куда делись Арбатские переулки, в которых так хорошо было уходить от хвоста! На их месте теперь катят машины по Калининскому мимо уродливых домов-книг... Как изменилась Тверская, на которой у большевиков было три конспиративных квартиры! Где Никольская, на которой жила знакомая модисточка... Нет, решительно, ничего Ленин не узнавал!
И что самое странное, никто не собирался узнавать самого Владимира Ильича. Люди спешили по своим делам, стояли в очередях, а на Ленина не обращали никакого внимания.
"Ничего не понимаю, - подумал Владимир Ильич.
– Ведь на каждом червонце мой портрет, а меня не узнают... За что боролись?"
Около кинотеатра "Художественный" рядом с большим рюкзаком стоял литератор Дамкин, которого Владимир Ильич сразу узнал. Совсем недавно ему попался в "Юности" рассказ этого литератора, антисоветчинкой, скажем прямо, попахивающий рассказ, но написанный живо. Ленин тогда еще подумал:
"Талант, глыба, но неужели он ничего не знает о моем принципе партийности..."
Там же, в "Юности", была и фотография Дамкина.
– Здгавствуйте, товагищ Дамкин, - поздоровался Ильич, картавя по старой конспиративной привычке.
– Здравствуйте, товарищ Ленин, - весело откликнулся литератор.
– Как! Вы меня узнали?
– Ну, кто же вас не знает! Нам же зарплату червонцами выдают!
– А вот на улицах меня никто не пгизнает, - пожаловался Владимир Ильич.
– Мало, наверно, народ червонцев получает, вот и не желает признавать. А кроме того, народец-то у нас недоверчивый, - пояснил Дамкин.
– Увидел Ленина и не поверил, что это самый настоящий Ленин. У нас на улицах даже Хазанова бы не узнали. Да что там Хазанов! Меня, и то не всегда узнают!