Тарантул
Шрифт:
Последний денек уходящего года начался для меня с приятного сюрприза. Я тщательно готовился к праздничным ночным торжествам, разобрав СВД до винтика и шурупчика. Свинцовый новогодний подарок отчиму Лаптеву, доморощенному «барону» и благодетелю нации, должен был быть с гарантией.
Мама сообщила, что встреча Нового года пройдет в ресторане «Эсspress», куда, кстати, я тоже приглашен.
— Нет, спасибо, — сказал я. — А сама-то как?
— Не знаю, Алеша. Сам знаешь, живем, как на войне. Да, и дежурю я.
Мама была права: идет
Однако теперь все становится на свои места: есть приказ расстреливать мародеров без суда и следствия. Этот приказ, подписанный кровью и жизнями моих боевых товарищей и друзей, дан к исполнению. И я его буду выполнять.
Понимаю: смертью одного подлеца не восстановить из руин город, где проживали бы счастливо все, кого я знал и любил, кого потерял.
на высоте уничтоженных этажейвыплыли окна без рамкогда падаетпоследняя вертикальрухнет кирпичный хорали поднимется из руин мечтао городе который здесь было городе который здесь будеткоторого нетИ тем не менее…И тем не менее сидел в уютной кухоньке, внимательно проверял снайперскую винтовку Драгунова. Пахло машинным маслом и мандаринами, принесенными мамой. Неестественная смесь смерти и жизни.
Телефонная трель отвлекает меня от серьезного дела. Кто-то мечтает меня поздравить первым? Ооо, это Иван из Стрелково. Мы друг друга поздравляем и желаем всего хорошего и, главное, здоровья.
— Ну, ты сам-та как, Леха? — пытает меня.
— Полет нормальный, Иван!
— Хочу того… приехати…
— Когда?
— Да, после Нового… Поговорить надобноть.
— Без проблем… О чем говорить-то?
— Найдетца, — уходит от прямого ответа. — Тябя никто не обижаеть-та?
— Меня обидишь!
— Ну ладна, после Нового… приеду… Э-э-э, а Зинка-то родила богатыря! — вспомнил. — Мальца! Догадайси, как прозвали?!
— Ванькой?
— Ванькой-Ванькой.
— Большие вы оригиналы, — смеюсь.
— А то, — тоже смеется. — На том и стоим. И стоять будемь.
— А как там тетя Маня?
— С Зинкой-та и Петюхой уроде сдружилась… Живем помаленьку, хлебушек жуемь!
Ну и хорошо, говорю я себе потом. Так и должно быть. Будем жить, несмотря ни на что. Будут ещё нарождаться люди и звезды. И, возможно, когда-нибудь разучимся нажимать на спусковой крючок СВД.
Только взялся за винтовку — снова телефон. Слышу знакомый женский голос и едва не сваливаюсь с табурета: Алиса!
— С Новым годом, мой боец! — смеется. — А я хочу тебя!
— Господи, ты где?
— В Москве! И хочу приехать.
— Ко мне? —
— А муж объелся груш, — хохочет, — и укатил в Париж. С дипломатической миссией.
— Он тоже дипломат? — брякаю.
— Что значит — тоже?
— Прости, это я так, от счастья…
— Буду вечерком. Надеюсь, наш солдат готов к труду и обороне?
— Так точно! — гаркаю — А также к наступлению на город Пензу.
— Слава героям Херсона! Гип-гип-ур-р-ра!
Прийдя малость в себя, продолжаю свою трудовую деятельность. Конечно, новогодний сюрприз Алисы приятен. Однако теперь необходимо проводить корректировку в планы предстоящего праздника. Да, и как бы позабытая Вирджиния не свалилась мне на голову из своей Австралии?
И на этой курьезной мысли — новая песнь телефона. Я обмер — мама родная, она?!
Нет, это оказался, к счастью, господин Соловьев. Со своими поздравлениями. Я же его огорчил требованием, снять с меня ищеек. Мой товарищ начал валять дурака: какие такие, да я с ума спятил, да, за кого я его принимаю?
— Соловушка, — сказал. — Ты меня, мудака, знаешь. Я предупредил. Мечтаешь иметь трупы к новогоднему столу, тогда о чем речь?
— Не хочу ничего от тебя иметь, психа, — буркнул. — Встретимся после Нового, поговорим…
Тьфу ты, что за наказание? Все со мной хотят говорить. После праздника. О чем? Странные какие-то звонки — Иван Стрелков, Алиса, господин Соловьев?.. Не хватает только пламенного привета от Вирджинии, ей-ей… Будет полный набор поздравительных открыток!
Задумавшись, я прихватил с подоконника мандарин и, очистив оранжевый шарик, принялся его жевать. У него был странный запах — запах смерти.
Неожиданная и восхитительная гостья из первопрестольной прибыла с величайшей помпой. На собственном спортивном «пежо» и в шубке из серебристой норки.
Хорошо, что был вечер и ветровский обыватель не видел ветреной посланницы из ночного и свободного пространства, усыпанного бриллиантовой звездной крошкой, а то бы удавился на месте. От беспросветности своего бытия.
— Алешка, душечка! — висла на моей шее; была необыкновенна энергична, весела и страстна в своем желании любить, любить и любить. — Хочу тебя, как весенняя коза!..
— О, Боже! Сейчас же зима, — отбивался из последних сил. — Давай в Новом году, родная моя?
— Почему, любимый?
— Есть одна проблема. Маленькая. На полчасика.
— Какие проблемы в новогоднюю ночь? — возмущалась. — Ой, Леха-Леха, ты меня не хочешь трёхать? Разлюбил?
— Люблю.
— Не любишь!
— Лучше помоги.
— Как?
— А вот так, — и объяснил наши последующие общие действия по встрече Деда-мороза у входа в ресторан «Эcspress».
Алиса потребовала шампанского — у неё от моих завиральных идей голова пошла кругом; и потом надо же проводить Старый год, который был вполне удачный для нас, мальчика и девочки, — мы в нем встретились, ур-р-ра!