Тарзан и потерянная империя
Шрифт:
– Меня предали, – отозвался Тарзан, потрясая кандалами. – Если бы не наручники, я бы им не дался. Но кто ты? За что тебя упекли в тюрьму цезаря?
– Это тюрьма не цезаря, – возразил белый. – Этот тип, занявший императорский трон, никакой не цезарь.
– Кто же тогда цезарь?
– Только император Востока имеет право называться цезарем, – сказал белый.
– Насколько я понимаю, ты не из Кастра Сангвинариуса, – предположил человек-обезьяна.
– Верно, – подтвердил собеседник. – Я из Каструм Маре.
– Почему ты оказался в тюрьме?
– Именно поэтому.
– Разве это преступление?
– Видишь
– Разве в такой маленькой долине есть что-либо такое, что одни имеют, а другие нет? – удивился человек-обезьяна.
– А как же! В Каструм Маре, например, есть железные рудники, болото, где произрастает папирус, озеро, которое дает много такого, чего нет в Кастра Сангвинариусе. Мы продаем железо, бумагу, чернила, улиток, рыбу, ювелирные изделия и многое другое. Они же располагают золотыми копями, а так как по их территории проходит единственная дорога, связывающая долину с внешним миром, то она дает и рабов, и животных. Жители Кастра Сангвинариуса воры и разбойники по натуре. Они слишком ленивы, чтобы трудиться, и слишком невежественны, чтобы обучать рабов ремеслам. В то же время у нас прекрасные мастера, которых мы обучаем на протяжении многих поколений. Их изделия идут в обмен на золото и рабов. Короче, мы живем гораздо лучше и зажиточнее, чем жители Кастра Сангвинариуса. Мы более образованны и вообще довольны жизнью. Поэтому завистливые жители Кастра Сангвинариуса нас ненавидят.
– Зачем же ты явился во вражеский стан, зная, что тебя схватят? – спросил Тарзан.
– Тому виной вероломство моего дяди Валидуса Августа, императора Востока, приславшего меня сюда якобы с важным поручением, но на самом деле для того, чтобы передать в руки Сублатуса, – ответил тот. – Меня зовут Кассиус Аста. Мой отец был императором до Валидуса. Валидус испугался, что я стану претендовать на пурпурную мантию, и задумал избавиться от меня, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Посылая меня сюда, он предварительно подкупил проводников, которые и передали меня в руки Сублатуса.
– И что тебя ожидает?
– То же, что и тебя, – ответил Кассиус Аста. – Нас выставят на всеобщее обозрение на ежегодном празднике в честь Сублатуса, а потом заставят драться между собой, пока мы не поубиваем друг друга.
– И когда начнется этот праздник?
– Все уже готово, – ответил Кассиус Аста. – Они нагнали сюда столько пленников для предстоящих схваток на арене, что им пришлось поместить белых вместе с неграми, чего они обычно не делают.
– Выходит, негры содержатся здесь именно с этой целью?
– Да.
Тарзан обратился в темноту к Лукеди.
– Ты здесь с односельчанами?
– Нет. Тут жители деревень из-под Кастра Сангвинариуса.
– Еще вчера мы были на свободе, – вмешался негр, понимавший язык багего, – а завтра нас заставят убивать друг друга на потеху цезаря.
– Видимо, вы оскудели физически и духовно, раз покорились судьбе, – произнес Тарзан.
– Нас почти вдвое больше, чем городских жителей, и мы храбрые воины, – возразил негр.
– Тогда
– Уже нет. Среди нас да и среди белых из Кастра Сангвинариуса много таких, кто не прочь восстать против Сублатуса.
Услышанное дало Тарзану пищу для размышлений. Он знал, что в городе насчитывается около тысячи рабов, а в окрестных деревнях – десятки тысяч. Если бы среди них объявился вождь, то тирании цезаря пришел бы конец. Он поделился своими соображениями с Кассиусом Астой, но патриций уверил его, что такого вождя нет и быть не может.
– Мы так долго господствовали над ними, – пояснил он, – что страх, который они испытывают перед нами, превратился во врожденный инстинкт. Наши негры никогда не посмеют восстать против своих хозяев.
– А вдруг посмеют? – спросил Тарзан.
– Только в том случае, если у них появится белый вождь.
– Тогда почему бы им не выбрать белого вождя?
– Это невозможно! – отрезал Аста.
Их разговор был прерван приходом отряда солдат, которые привели нового пленника. При свете факелов Тарзан узнал в нем Максимуса Прекларуса. Он увидел также, что Прекларус заметил его, но поскольку римлянин промолчал, то и Тарзан не заговорил первым.
Приковав Прекларуса к стене, солдаты ушли. Камера вновь погрузилась во мрак.
– Теперь понимаю, почему я оказался здесь, – нарушил тишину молодой офицер. – Из ядовитых реплик Фастуса нынче на званом ужине я понял, что против меня что-то замышляется, но не предполагал, что буду арестован на пороге собственного дома.
– Я так и знал, что навлеку на тебя беду, – сказал Тарзан.
– Не вини себя, – ответил Прекларус. – Я был обречен с того самого момента, как Фастус положил глаз на Дилекту. Чтобы добиться своего, ему требовалось устранить меня. Вот и вся премудрость, друг мой, и все же интересно узнать, кто же меня предал?
– Это я, – вдруг раздался голос из темноты.
– Кто ты? – спросил Прекларус.
– Это Мпингу, – сказал Тарзан. – Его арестовали вместе со мной, когда мы подходили к дому Диона Сплендидуса, чтобы встретиться с тобой.
– Встретиться со мной? – опешил Прекларус.
– Я солгал, – сказал Мпингу. – Но меня заставили.
– Кто?
– Офицеры императора и его сын.
– Понятно, – произнес Прекларус. – Я тебя ни в чем не упрекаю, Мпингу.
Холодный голый каменный пол камеры представлял собой неудобное ложе, но Тарзан, с рождения свыкшийся с превратностями судьбы, заснул крепким сном и проснулся лишь утром, когда тюремщики принесли пищу. По приказу хмурых метисов в форме легионеров рабы раздали заключенным воду и черствый хлеб.
Во время завтрака Тарзан разглядывал своих товарищей по заключению. Из белых здесь было еще двое – Кассиус Аста из Каструм Маре, сын бывшего цезаря, и Максимус Прекларус, патриций, капитан легионеров из Кастра Сангвинариуса.
Остальные – негры. Лукеди из племени багего, хорошо относившийся к Тарзану в деревне Ниуото, Мпингу, раб Диона Сплендидуса, предавший его. При свете, проникавшем в зарешеченное оконце, Тарзан узнал также другого багего – Огонио, который бросал на него боязливые взгляды, как бросал бы любой человек на того, кто состоит в тесных отношениях с духом его собственного предка.