Тавриз туманный
Шрифт:
– Во всяком случае, 28 августа мы должны выступить из Тавриза. Бросьте собирать заседания и совещаться с товарищами. В дни революции мы убедились, что обилие заседаний и совещаний иногда вредит. Товарищу самому прекрасно известно, что в подобных делах нужно действовать самостоятельно.
Почувствовав, что я не дам решительного ответа, герой революции поспешил переменить тему.
– Наше дело не кончается на том, чтобы совершить революцию, надо суметь сохранить, защитить и распространить ее. Выступление, которое я думаю предпринять, всецело отвечает этому требованию. Вот почему каждому из вас надлежит собрать, объединить
– Верно!
– отозвался я.
– Мы сами стремимся к тому же. Пока все силы и средства не будут объединены, не следует говорить о победах и достижениях. Если господин capдар разрешит, мне хотелось бы высказаться несколько откровенней.
– Ну, конечно, если мы в течение ряда лет работали рука об руку, почему бы нам не поговорить откровенней?
– В истории иранской революции господин сардар завоевал неувядаемую славу. Это говорю не я один, это утверждает вся иностранная пресса. Что касается нашего второго долга, он состоит, как то изволил заметить господин сардар, в объединении всех сил и совместном выступлении. Но я не вижу, чтобы слова господина сардара "общее движение" претворялись в жизнь. В настоящее время в Тавризе четыре власти. Во-первых, настоящие господа страны - царское правительство и его консул. Они, как это хорошо известно сардару, вмешиваются во все дела Азербайджана. Во-вторых, организация Саттар-хана...
– Нет, товарищ, я не власть!!
– живо запротестовал Саттар-хан.
– Простите!
– заметил я, - но всеми своими поступками вы доказываете, что вы - власть. Раз вы кого угодно облагаете налогом, раз вы обладаете вооруженной силой, раз вы хотите руководить всей страной, вы должны признать, что вы - власть! Третья власть - господин Салари-милли Багир-хан. Его организация - прообраз вашей. Четвертая - это местная власть, внешне подчиняющаяся центру, в действительности же являющаяся слепым орудием в руках царского правительства, это - правительство Иджлалульмулька. Физиономия власти, существующей ныне в Азербайджане, неопределенна. Самым правильным было бы назвать это анархией. Да иного результата подобное положение и не могло бы дать. Оно, как нельзя больше, на руку царским дипломатам.
– Что вы хотите этим сказать?
– спросил Саттар-хан, сурово глядя на меня.
– Я хочу сказать, что ни центральное правительство, ни царский консул не допустят, чтобы господин сардар имел самостоятельную вооруженную силу и вмешивался в государственные дела. В ближайшее же время, по требованию царского консула, местная власть должна будет разоружить вас, мы же против такого финала.
МУХБИРИССАЛТАНЕ
Мухбириссалтане стал правителем Тавриза в самую туманную пору. Власть в городе в это время находилась в руках нескольких лиц. Не только Саттар-хан и Багир-хан, но и те, кто в дни революции защищал различные части города, стали теперь "властью" в своих районах. Чтобы сосредоточить власть в своих руках, Мухбириссалтане предстояло приложить немало усилий. Даже Али-Мусье и его сыновья, принимавшие активное участие в тавризских боях, считали нужным вмешиваться в государственные дела.
Единственное, чем Мухбириссалтане был вполне доволен в Тавризе - это незмией. Нам удалось разместить в ней всех товарищей - участников тавризской революции. Поэтому число офицеров в составе незмие превышало число рядовых. Это, конечно, было
"Все безработные, прибывшие с Кавказа, из Салмаса и Хоя, размещены в незмие. В настоящее время число офицеров в незмие превосходит число рядовых".
С первых же минут своего пребывания в Тавризе Мухбириссалтане сумел оценить тавризскую незмие. Во время парада, подозвав начальника незмие Амир Хашемета, он выразил ему свою благодарность. Однако, Мухбириссалтане не подозревал об истинных целях этой организации. Он не знал, что офицеры незмие усиленно готовятся к предстоящим событиям.
По прибытии в Тавриз, еще до посещения царского консула, Мухбириссалтане решил устроить прием знатным купцам города, сторонникам революции, чтобы ознакомиться с положением города. На приеме был представлен ему и я, но не как участник революции, а как купец.
В своей беседе Мухбириссалтане дал понять, что о положении Тавриза ему было известно еще до прибытия в город.
– Ардебильская поездка сардара-милли совершенно неуместна, - сказал он, между прочим, среди разговора, выражая недовольство поездкой Саттар-хана.
Мухбириссалтане особенно подчеркнул, что он дал согласие стать правителем Тавриза, только убедившись в активной помощи тавризцев и конституционалистов.
На этом приеме присутствовали и одиннадцать депутатов, избранных в иранский парламент.
Церемония приема подходила к концу.
– Вам всем, господа, следует поехать в Тегеран и быть там в день открытия меджлиса, - обратился Мухбириссалтане к депутатам.
– Однако, в настоящее время у нас финансовых возможностей послать людей в Тегеран нет. Для отправки одиннадцати человек самое меньшее требуется полторы тысячи туманов.
Мухбириссалтане кончил. Воцарилась полная тишина, все молчали. Я обернулся к Мешади-Кязим-аге и поймал его взгляд. Глазами он дал мне понять, что деньги есть.
– Хазрати-Ашрафу не следует беспокоиться из-за полутора тысяч туманов, - обратился я к Мухбириссалтане, - эту сумму он в любой момент может взять из нашей кассы.
После этих слов у господ купцов развязались языки.
– Эта сумма настолько ничтожна, что Хазрати-Ашрафу не следует беспокоиться, - пробормотали они.
– Надеюсь, что мы в ближайшие дни встретимся с господином сэркарат, сказал Мухбириссалтане, крепко пожимая мне руку по окончании приема.
На этот прием Али-Мусье и другие приглашены не были. Мухбириссалтане считал, что по своим знаниям и уровню развития они не способны разрешать государственные вопросы и годны лишь на то, чтобы драться с врагами революции. Однако Али-Мусье и его товарищи придерживались на этот счет совершенно иного мнения. "Раз мы освободили страну от деспотизма, мы и должны править ею", - заявили они.
Такого же мнения придерживались герои революции Саттар-хан, Багир-хан и другие. И потому, не успел Мухбириссалтаие прибыть в Тавриз, как они поспешили окрестить его реакционером, контрреволюционером и т. п. Этой взаимной неприязни особенно содействовало то, что многие не получили приглашения на прием.
Каждый из нас стремился к восстановлению порядка в Азербайджане, так как смуты и беспорядки были на руку лишь царскому консулу, старавшемуся распространить свое влияние на все новые и новые районы.