Тавриз туманный
Шрифт:
– Я верю в тебя, - начала Нина, - ты тверд, ты действовал безошибочно и расчетливо. Ты должен проявить теперь большую осторожность. Не забывай одного: пока Саттар-хан находится в связи с турецким консульством, вы должны прервать с ним всякие сношения. В этом злополучном консульстве все работники, начиная от секретаря, начальника, заведующего секретным отделом и кончая курьером, - царские шпионы. Получаемые из Стамбула и Тегерана телеграммы, несмотря на беспрерывную смену шифров в турецком консульстве, предварительно прочитываются русским консулом.
– и с этими словами Нина принеся бумагу, принялась читать:
"В Тегеране начинает брать верх германское влияние. В вопросе о назначении наместника в Иранский Азербайджан кандидатуры, выставленные Россией и Англией, провалились. Наместником назначен известный германофил Мухбириссалтане. Для усиления его авторитета в Азербайджане вам необходимо заранее подготовить почву. Не выпускайте из поля вашего зрения Саттар-хана и постарайтесь взять его в руки. Вопрос о самостоятельности Иранского Азербайджана - второстепенный вопрос. Разъясните это Саттар-хану, пусть пока он подчиняется Мухбириссалтане и Тегеранскому правительству".
– Перевод этой телеграммы, - объяснила Нина, - послан как русскому послу в Тегеран, так и в Петербург начальнику департамента по средневосточным делам - Клемму. Не может быть двух мнений о том, что Россия примет здесь решительные меры.
– Вопрос ясен. Мы не сомневались, что в результате долгого пребывания вождей революции в турецком консульстве Иранский Азербайджан неминуемо станет перед лицом катастрофы, но мы никак не могли объяснить им, что быть друзьями Германии - одно, а орудием Вильгельма - другое.
– Результат налицо, - сказала Нина возбужденно.
– На этих днях в Хой отправляются два офицера генерального штаба, полковник 21 артиллерийской бригады и другие для определения места, где будут расквартированы царские войска. Кроме всего этого, из Петербурга и Тегерана получен приказ об учреждении консульства в Макинской провинции, как независимом ханстве. Даже поговаривают о назначении туда Алферова. Есть проект учреждения консульств в Урмии и Санучлаке. По этому поводу ведется оживленная переписка между Тавризом, Тегераном и Петербургом. Таким образом, германская интрига развязывает руки русским, которые открыто роют яму туркам.
– Верно, - ответил я.
– Столкновение между Германией и Россией неизбежно. Россия ищет только предлога, чтобы создать угрозу Багдадской железной дороге и занять Анатолию. Англичане не являются противниками этого плана. Багдадская железная дорога грозит не столько России, сколько самой Англии.
– А что нам надо делать?
– спросила Нина.
– Мы должны сплотить массы вокруг иранской социал-демократической партии, разоблачать царскую интригу, предупреждать политические авантюры и всемерно добиваться усиления революционного движения. В этом отношении на тебя падает ответственная задача, ты должна поддержать наши
– Иранская революция, - сказала Нина, - детище русской революции 1905 года, и русское царское правительство старается задушить ее. Тут мы боремся со щупальцами огромного чудовища, но пока это чудовище, подмявшее под себя всю Россию и протянувшее свои лапы к странам Востока, не будет совершенно уничтожено, мы не будем иметь победы.
Она поднялась и, нервно пройдясь по комнате, взяла меня за руку.
– Вставай, выйдем, вставай! У меня сердце разрывается на части.
– Что же ты хочешь?
– спросил я.
– Пойдем, пройдемся.
– Идите, но возвращайтесь скорее, - попросила Тахмина-ханум.
– Мы зайдем к вам повидать девочек, - успокоила ее Нина.
Мы вышли. Дом Тахмины-ханум был нам по пути, и мы зашли туда.
– Одевайтесь, пойдем в гости, - сказала Нина девушкам.
– Куда?
– спросили они.
– Пойдем к Абульгасан-беку.
Обе дочери и молодая невестка Тахмины-ханум согласились. К ним присоединился и Гасан-ага.
По дороге я задумался о приеме гостей. Правда, в доме все было для их угощения, но надо было преподнести что-нибудь девушкам и жене Гасан-аги, которые впервые были моими гостями.
Нас встретил Гусейн-Али-ами.
– Сын мой, где ты пропадал?
– накинулся на меня старик, который, видимо, был сильно обеспокоен моим долгим отсутствием.
– Уходишь и не говоришь, куда. И от барина четыре раза прибегали спрашивать, не вернулся ли ты?
Увидя со мной четырех женщин не похожих на тавризских жительниц, он был немало удивлен.
Сария-хала сказала тут же. Подойдя к нам, она оглядела женщин и шепнула мужу:
– И похожи, и не похожи, брюнетки... Нет, эти не похожи на русских...
– Не будь женщиной!
– зашикал на нее Гусейн-Али-ами.
– Какое тебе дело?
– и снова занялся поливкой цветов.
Гости осмотрели сначала сад. Нина с большим любопытством оглядывала все. Мы обошли и комнаты, Затем Нина еще раз одна обошла их.
Покончив с этим, мы расселись вокруг стола у бассейна.
По случаю поливки бассейн был полон; фонтан бил высокой струей. Недалеко от нас Гусейн-Али-ами о чем-то горячо спорил с Сария-халой. Спор шел все о том же, кто эти девушки: русские или азербайджанки.
Немного спустя появилась служанка Мешади-Кязим-аги спросить обо мне.
– Барин вернулся, и у него гости, - ответил Гусейн-Али-ами.
Дом, цветник и садик очень понравились Нине, и она беспрестанно повторяла:
– Ты должен был и для меня снять такой же дом
– Можно обменяться, - предложил я, но она тотчас же отказалась.
– Нет, такой двор мне не годится. Здесь бассейн, а это опасно для Меджида.
Скоро пришел Мешади-Кязим-ага. Я поднялся ему навстречу и, подведя к столу, рекомендовал его присутствующим, как моего близкого друга, после чего познакомил его с моими гостями: