Тавриз туманный

Ордубади Мамед Саид

Действия царского правительства в конечном счете имели целью разоружить находящиеся в Тавризе вооруженные силы и незмие, арестовать главарей движения и выслать их в Россию.

Что касается нас, мы старались, чтобы эти планы дорого обошлись России, и собирали и расставляли силы, испытанные в прежних схватках.

– Позор!
– печально вымолвила Нина.
– Если бы вы захотели, Саттар-хан никогда не предпринял бы этих неосторожных шагов.

Я с удивлением посмотрел на нее.

– Что случилось?

– Саттар-хан бежал из Ардебиля!

– В этом нет ничего удивительного! Саттар-хан сам добивался этого.

–

По сведениям консульства, город Ардебиль захвачен Рахим-ханом и шахсеванами. Губернатор Фатехуссултан и члены Энджумена доставлены в русское консульство. Саттар-хан же бежал из Ардебиля. Наместник Кавказа дал разрешение на отправку в Ардебиль русских войск.

Эти сведения Нина принесла мне 22 октября. По нашему расчету, Саттар-хан мог быть в Тавризе только через четыре дня. Но мы ошиблись. В письме, доставленном слугой Гаджи-Али, сообщалось:

"Сегодня сардар-милли прибудет в Тавриз. Необходимо подготовить встречу".

На наш взгляд, в настоящее время встреча Саттар-хана могла быть воспринята и царским консулом, и нетерпящим Саттар-хана тавризским губернатором Мухбириссалтане, как демонстрация. Мне не хотелось говорить об этом в письме. Это послужило бы документом, могущим в дальнейшем отразиться на взаимоотношениях с сардаром. Вот почему я дал слуге устное распоряжение.

– Передай привет Гаджи, я сам повидаюсь с ним.

– Гаджи-Али-ага приказал принести ответ, - настаивал слуга.

– Это будет ответом!
– сказал я, отпуская его. По уходе слуги Нина поинтересовалась моим мнением.

– Неужели вы не устроите встречу герою революции?!

– Путь, избранный героем революции не революционный путь. Очень жаль, что Саттар-хан, оставив революционный путь, обратился в какого-то главаря башибузуков, но и тут он потерпел неудачу. Его поступок на руку царской России. Миссия Саттар-хана была окончена в день, когда Тегеран был занят революционерами. С того самого дня он должен был отдать себя в распоряжение революции. В борьбе Ирана с общим врагом ему следовало подчиниться единому фронту. Но вслепую, играя на руку русским и туркам, он не пожелал признать Тегеран.

Выслушав меня, Нина горько разрыдалась. Ей было жаль любимого героя.

– Вы не поддержали его!
– твердила она.

– Милая Нина! По-твоему, выходит, что мы не любим национального героя?! Что мы не хотим сохранить и уберечь его престиж и славу?! Разве мы не принесли сотни жертв, защищая его линию поведения и добиваясь его победы? Но он отверг наши дружеские советы. Вместо того, чтобы стать вождем революции, он пошел в главари башибузуков.

– Если Саттар-хан не хочет склониться перед самодержавным режимом, разве не следует поддержать его?

– Саттар-хан не пожелал поставить вопрос в этой плоскости. И сам, начиная с 1907 года, выдвинул вопрос не о форме правления, а о личности падишаха. Если бы Саттар-хан поставил вопрос о республиканской форме правления, многие поддержали бы его, но он предпочел выдвинуть вопрос об управлении Азербайджаном. Мы не только не должны поддерживать эту идею, мы должны постараться помешать ее осуществлению. Идеи эти не являются идеями оригинальными, эти мысли внушены Саттар-хану другими. Мы никогда не согласимся с подобными идеями героя революции и видами на него посторонних. Мухбириссалтане предлагает ему или разоружить свои отряды или же придать им вид милиции, а самому поступить на

государственную службу. Вот почему мы не можем равнодушно отнестись к тому, как вождь революции превратится в какого-то начальника незмие или милиции. Как бы то ни было, былая слава еще не утеряна. Ардебильское поражение не настолько сильно, чтобы уничтожить его славу. Если по прибытии в Тавриз герой революции разоружит свои отряды и отдаст их в распоряжение правительства, а сам, отойдя в сторону, будет как вождь руководить революционным движением, конституционное правительство будет всемерно содействовать поднятию и укреплению его авторитета.

Но если он будет настаивать на своем и пожелает сохранить свои вооруженные силы, Мухбириссалтане или отправит его в районы, охваченные беспорядками, и постарается погубить его, или же добьется изгнания его из Тавриза...

Мои слова произвели глубокое впечатление на эту преданную и честную девушку.

По всему ее поведению видно было, что она очень огорчена поражением героя революции.

Я, как мог, успокоил ее и поспешил к Гаджи-Али.

Мне открыла дочь Гаджи-Али.

– Гаджи в гостиной, - сказала она, указывая мне дорогу.

В комнате, кроме самого хозяина, были и посторонние. Все они пришли обсудить вопрос о том, следует ли устроить встречу Саттар-хану.

Мне хорошо был известен этот обычай тавризской аристократии, которая не могла обойтись без "господина", кумира и была занята только выискиванием предмета поклонения.

Гаджи-Али-ага разъяснил цель собрания.

Им хотелось придать встрече демонстративный характер перед лицом находящихся в Тавризе врагов революции.

– По какому случаю собираетесь вы приветствовать сардара?!
– спросил я их.

– Он национальный герой!
– ответил Гаджи-Али.

– Поездка национального героя не была волей народа. В настоящее время господин сардар прибывает не как герой революции, а как государственный служащий. Таких поездок у него будет много. И разве надо будет каждый раз устраивать ему торжественные встречи?!

– Как то есть господин сардар служащий?
– изумился Бала-Таги.

– На содержание своих вооруженных сил господин сардар ежемесячно получает от Мухбириссалтане четыре тысячи туманов и потому обязан выполнять распоряжения правительства. С другой стороны, господин сардар едет не с победой, а с поражением. После бегства из Ардебиля торжественная встреча может быть воспринята как насмешка. Сейчас господин сардар не является вождем революции. Он служащий, и потому вопрос об организации встречи - дело правительства. Мысль об организации встречи без санкции правительства ошибочна. Думаю, что и сам господин сардар не ждет этого, да это и не к лицу нам.

С моими предложениями согласились. После этого было решено принять меры против самочинных выступлений Багир-хана и Али-Мусье.

Заняв Ардебиль, Рахим-хан совместно с шахсеванами, при посредстве царского консула, отправил русскому императору Николаю II письмо с просьбой содействовать приезду в Ардебиль и вступлению на престол Мамед-Али шаха.

Одновременно они предлагали поставить во главе ардебильского правительства бывшего губернатора Ардебиля - Рашидульмулька.

Письмо это было принято министерством иностранных дел неблагосклонно, и 23 октября русскому консулу в Тавризе было сообщено об отправке в Ардебиль через Астару русских войск.