Тавриз туманный
Шрифт:
– На днях произойдут новые события.
– Какие?
– Русские войска займут Макинское ханство...
– Откуда ты это знаешь?
– Американским консульством получена копия телеграммы, отправленной из Тегерана в Петербург.
После этих слов мисс Ганна принесла и показала мне телеграмму.
"Русский посол в Тегеране Коростовцев - в Петербург министру иностранных дел Сазонову.
Копия Тавриз.
Телеграмма номер 334.
Ваша телеграмма за номером 1419 получена. Телеграфирую в Хой и Маку: "Руководствуясь этой телеграммой, сообщите сардару Маку, что, если он еще раз позволит себе вмешаться в подобные дела,
Коростовцев".
– Веришь ли ты мне в такого рода делах?
– задал я вопрос мисс Ганне.
– Во-первых, я верю тебе, а, во-вторых, мы сами сторонники разоблачения подобных интриг при посредстве верного человека.
– Лично я весьма осторожно подхожу к подобным документам. Однако знать о них небесполезно.
– Как я говорила всегда, повторяю и сейчас: я постоянно могу снабжать тебя такого рода сведениями.
– Ты никому не рассказывала о происшедшей с тобой неприятности? спросил я, переходя к пережитому Ганной приключению.
– Нет! Клянусь тебе.
– Знает о нем служанка?
– И она ничего не знает. Я дала ей совершенно иное объяснение.
– Знает она что-нибудь об отобранных у тебя ценностях?
– Нет, я сказала ей, что сдала драгоценности в сейф американского консульства.
– Можешь поклясться, что и в будущем ты никому ничего об этом не расскажешь?
Мисс Ганна поклялась мной и всем, что ей было дорого и чему она верила.
Я нарочно старался затянуть разговор.
Было одиннадцать часов ночи. В дверь постучали. Служанка подошла к дверям.
– Там какой-то незнакомец. Он твердит, что должен видеть госпожу! доложила она, вернувшись.
Мисс Ганна замерла от изумления. Она не проронила ни слова.
– Ступайте, откройте дверь и впустите этого незнакомца!
– обратился я к служанке.
Мисс Ганна была в большом волнении.
– Это он!
– прошептала она, едва неизвестный перешагнул через порог. Человек, спасший меня и забравший мои ценности.
Это был Гасан-ага.
– Раз он оказал тебе добро, не бойся. Сейчас тебе следует поблагодарить его.
– Я бесконечно благодарна вам, - едва шевеля трепещущими губами, дрожащим голосом прошептала мисс Ганна.
– Вы герой и вы вполне заслужили унесенные вами ценности.
– Нет, мисс!
– возразил ей Гасан-ага.
– Ваши вещи нам не нужны. Мы не из тех, кто отбирает подаренные вещи!
– и с этими словами он положил на стол принесенный узелок.
Я развязал узелок. Все ценности мисс Ганны были налицо.
– Возьми свои вещи! Это мой брат. Чтобы защитить тебя и вырвать из рук цыганок, он в течение долгого времени по моему поручению следил за тобой. И я очень признателен ему.
Я пожал Гасан-аге руку. Мисс Ганна последовала моему примеру и пригласила его сесть к столу.
Пока Гасан-ага снимал пальто, девушка внимательно его разглядывала.
– Ну, посмотри-ка хорошенько, ведь это твой старый знакомый, - сказал я.
Снова внимательно посмотрев на него, девушка задумалась. Я пришел ей на помощь.
– Вспоминаешь ли ты двух молодых тавризцев, принятых в открытую вами в селении Паян больницу?
– Узнала, узнала!
– поднявшись и вторично пожав руку
– Это Гасан-ага. О, какой это храбрый молодой человек! Одним из ценнейших воспоминаний, увозимых мной из Тавриза, будет память о вас.
ПИСЬМО ГАДЖИ-САМЕД-ХАНУ
– Отношения между Гаджи-Самед-ханом и консулом улучшились, - заметил я.
– А это означает оттяжку в решении вопроса о назначении Сардар-Рашида правителем Тавриза.
– Откуда ты это знаешь?
– спросила Нина.
– Имеются какие-нибудь документы?
– Консул и сегодня отправился в парк Низамуддовле. Разве его частые визиты к Самед-хану, внимание, оказываемое его здоровью, не говорят о желании восстановить былую дружбу?
– Нет, вопрос обстоит иначе. Англичане все еще не отказываются от своей попытки добиться назначения правителем Тавриза Ферманфермана. Иранское правительство тоже настроено против Сардар-Рашида. Оно пользуется тем, что англичане против кандидатуры Сардар-Рашида. До урегулирования этого вопроса нужен человек, могущий выполнять приказания консула. Гаджи-Самед-хан же не желает оправляться от своей дипломатической болезни, ибо предвидит свой конец; он знает, что тегеранские послы ищут человека, могущего занять его место, почему консул и уговаривает его "выздороветь" и взять в свои руки бразды правления. Он старается уверить Гаджи-Самед-хана во вздорности и необоснованности слухов о назначении нового правителя.
Говоря это, Нина достала папку.
– Прочитай-ка это!
– сказала она.
– В конце апреля солдат расквартированного в Дилмане стрелкового полка Тимченко при покушении на честь одной из "туземных" женщин был избит и ранен ее мужем и родственниками. Консул Хоя Чертков, желая воспользоваться этим случаем для вмешательства в дела Ирана, раздул это дело и представил его в виде вооруженного нападения на русские войсковые части. Об этом случае путем официальных писем и телеграмм было сообщено в Тегеран, Петербург, Тифлис и всем консульствам.
После этого Воронцов-Дашков отправляет в Петербург министру иностранных дел следующую телеграмму:
"Наместник Кавказа - министру иностранных дел.
Телеграмма номер 3614.
Телеграфирую председателю совета министров.
В конце апреля текущего года в Дилмане стоявший на посту рядовой седьмого стрелкового полка Тимченко был смертельно ранен. В результате следствия, произведенного консулом Чертковым, требуется предать военно-полевому суду четырех иранцев. Главнокомандующий вооруженными силами в Иране генерал Воропонов советует то же самое. Предание суду и наказание этих иранцев производят должное впечатление на массы. Генерал Воропонов запросил мое разрешение по этому поводу.
Граф Воронцов-Дашков".
В ответ на эту телеграмму министр иностранных дел Сазонов снова, как и в прошлом, советует, чтобы смертный приговор был вынесен и приведен в исполнение местными правителями.
"Министр иностранных дел - Наместнику Кавказа графу Воронцову-Дашкову.
Телеграмма номер 1362.
Ваша телеграмма за номером 3614 получена. Полагаю, что предложение о вторичном создании в Иране нашего военно-полевого суда неприемлемо
В частности, в настоящий момент мы ведем переговоры с англичанами. Местные иранские правители покорны нам. Мы можем предать суду виновных, не принимая непосредственного участия в этом деле. Под наблюдением консулов виновные понесут достойную кару и, таким образом, не будет никаких поводов к излишним разговорам.