Тавриз туманный

Ордубади Мамед Саид

– Да, да...

– Встаньте и дайте все, что у вас есть.

– Ради бога, не шумите, не нужно волновать жену и детей.

– А это уж зависит от вас. Если вы принесете сами все, что есть в женской половине. В противном случае мы произведем обыск и там.

– Нет, нет. Прошу вас, не надо, я все, все принесу сам.

Больше не сопротивляясь, он принес все документы, письма, отдал ключи от письменного стола, потом сел, понуро опустив голову. Видимо, сердце принца из династии Каджаров обливалось кровью при виде, как простой офицер роется в его ящиках.

Ключа

от среднего ящика в связке не оказалось. Когда очередь дошла до него, Абульфат-Мирза снова попытался вывернуться.

– Господин сартиб, там ничего интересного и достойного вашего внимания нет.

– Может быть. Но его превосходительство губернатор дал мне строгую инструкцию ничего не пропускать.

– Но там ничего нет, только фотоснимки моей семьи детей. Не забывайте, мы с вами мусульмане. Смотреть на постороннюю женщину - грех, запрещенный шариатом. Уважайте же чужую честь!

– Все ваши уговоры напрасны. Если вы не дадите ключ, я взломаю ящик, а вы ведь сами просили соблюдать тишину.

Когда полицейский с обнаженной шашкой подошел к столу, Абульфат-Мирза достал из нагрудного кармана маленький ключик и подал Кязим-заде.

– Берите, но вы нарушаете мусульманские обычаи. Кто дает вам право открывать силой чужие ящики? Это святотатство!

Пока Абульфат-Мирза разорялся, ящик был открыт. Здесь действительно не оказалось никаких документов. В большой папке лежали порнографические снимки. Увидев их, офицер улыбнулся.

– Так это члены семьи господина шах-заде? Что ж, нам это не нужно, охотно возвращаем вам.

– Нет, я имел в виду не эти карточки, - смутился Абульфат-Мирза.

В ящике были найдены еще фотоснимки двух женщин, украшенных диадемами, осыпанными сверкающими бриллиантами. Абульфат-Мирза приободрился.

– Это мои двоюродные сестры, дочери шах-заде Зилли-солтана.

Кязим-заде знал их. На этот раз трус не соврал. Своей красотой и безнравственным поведением обе эти принцессы прославились на весь Иран.

На обороте одной из фотографий были написаны фарсидские стихи. Абульфат-Мирза пояснил:

– Моя сестра талантливая поэтесса. Эти стихи принадлежат ее перу.

Кязим-заде прочел:

Дочь Зиллисолтана я.

Свет очей Ирана я,

Но в плену красы твоей,

Я молю: приди скорей

Подойди! Обнимешь ты

Дочь небесной красоты.

Но нежнее обнимай,

Стан мой грубо не ломай.

В дальнем углу ящика обнаружилась еще большая пачка карточек. Это все были знаменитые распутницы Тегерана, дочери Музаффериддин-шаха, принцесса Таджи-салтане, Азиза-Каши, принцессы Мелук, Заголи, Аруси-Махаджар, Захраш-сиях*, и многие другие. Почти на каждой фотографии была дарственная надпись Абульфат-Мирзе. Были здесь и снимки известных мутрибов** Али-хана, Урмули, Юсиф-хана, Гайдар-хана и Меджида из Тавриза. Все это было заботливо сложено в строгом порядке.

______________ * Сиях - черный, здесь черноволосая. ** Мутриб - красивый мальчик, одевавшийся в женское платье и танцевавший на кутежах богатых помещиков в аристократии Ирана.

Пока Кязим-заде

укладывал карточки в свою папку, Абульфат-Мирза тупо смотрел на него. Но вот он увидел снимок восемнадцатилетнего красавца и встрепенулся.

– Прошу вас, ради бога, я дам вам все, что хотите, только не отбирайте у меня эту карточку, - униженно молил он, готовый упасть на колени. Но Кязим-заде категорически отказал ему. Это была фотография Абдина-хана Муджалуссолтана, церемонимейстера Мохамед-Али шаха.

ОБЫСК В ДОМЕ САРДАР-РАШИДА

Документы германского консульства, обнаруженные в доме Абульфат-Мирзы, пролили свет на многие вопросы, до сих пор остававшиеся невыясненными. Нам удалось установить связи Сардар-Рашида, выяснить, кому он предавал свою родину. Всего за сто тысяч туманов он еще до вступления отряда Хелми-бека в Тавриз обещал германскому консулу поднять местное население против русских и организовать в городе восстание. Еще раз подтвердилось его участие в заговоре против меня и других руководителей тайной демократической организации, а также в подготовке погрома армянского квартала.

Наши успехи перевернули вверх ногами все планы немецких политиканов. Взятка, полученная Сардар-Рашидом, пропала даром. Он ничего не смог для них сделать.

Однако некоторые стороны деятельности этого предателя были пока неясны нам. Нужно было установить, какие взаимоотношения были у него с тегеранским правительством и русским консульством в Тавризе. Так или иначе, необходимо было произвести обыск в доме самого Сардар-Рашида. Эта задача была не из легких, но трудности не останавливали нас.

Явиться от своего имени мы не могли. Сложившиеся между нами в последнее время отношения не позволяли этого. Пока Хелми-бек был в городе, нужно было создать видимость, будто обыск делается по его приказу.

Времени было в обрез. Обоз турок уже отправлялся в Сафьян.

Мы подготовили для визита к Сардар-Рашиду двадцать человек. Им была дана инструкция не только изъять документы, хранящиеся у него, но и конфисковать имущество, накопленное за счет грабежей и взяток. Мы заготовили ордер на обыск, подписанный Хелми-беком, и письмо следующего содержания:

"За работу в пользу Германии вами при посредничестве Абульфат-Мирзы получено от немецкого консула 21 сентября сего года сто тысяч туманов. Взятые на себя обязательства вы не выполнили, а потому предлагаю указанную сумму немедленно выдать офицеру, посланному для производства обыска".

* * *

Перед тем, как отправиться к губернатору, я пригласил Махру-ханум и обсудил с ней все подробности предстоящего обыска. Она рассказала, где хранятся секретные документы, в каком месте спрятаны его шкатулки с драгоценностями. Теперь наши люди могли свободно ориентироваться в его доме, даже если он откажется выполнить их требования. Однако я строго-настрого велел им вести себя так, чтобы у Сардар-Рашида и подозрения не возникло, что все это мы выведали у кого-либо из обитателей его дома. В противном случае он раньше всех заподозрил бы Махру-ханум, а это сильно осложнило бы дело.