Тая

Лебедев Александр Петрович

Необъятный рюкзак Доктора маячил впереди. Он иногда оборачивался, но по лицу невозможно было определить, о чем он думает и думает ли вообще. Ноги Доктора, словно два мощных манипулятора, методично покрывали расстояние. Очень скоро он стал тонуть в тумане, и Вероника услышала раздраженный голос Кэпа.

– Шире шаг! Не растягиваться.

Вероника поняла, что выдыхается. Она могла идти дальше, могла нести снаряжение, но темп, который задал Доктор, был слишком велик. К тому же, колено не давало возможности шагать широко, и постоянно приходилось выбирать место для

ноги, дабы не оступиться о гладкий камень.

– Кэп, по-моему, Москвичка выдохлась, – подзуживала Оля. – Давай ее съедим.

– Разговорчики, – послышался ответ Кэпа. – На привале будешь языком шевелить.

– Если остановимся, я могу и сейчас.

– Это называется неуставные взаимоотношения: когда младший по званию у старшего что-то лижет. Это не по Уставу.

– Да? А, по-моему, везде так.

– Это где?

– Да хотя бы у нас на работе.

– И что, ты начальнику что-то делала?

– Да ему все делают. Это же дураку понятно.

– Дисциплина начинается не с командира, – нравоучительно заметил Кэп, – дисциплина начинается с солдата. Если есть подчиненные, которым страсть как хочется полизать, то и начальники найдутся, уверяю тебя.

– А если без этого нельзя?

– Как нельзя?

– Ну, не будет тебе ни служебного роста, ни карьеры.

– А ты не лижи.

– Так все лижут?

– Тогда смени командира.

– А если все командиры такие?

– Тогда возьми пистолет, отойди в дальний окоп и застрелись, но сделай это тихо, чтобы товарищей не тревожить.

– Я знаю еще один способ, – сказала Вероника.

– Какой? – спросил Кэп.

– Сделай так, чтобы без тебя не могли обойтись.

– Незаменимых людей нет.

– Нет, – согласилась Вероника, – но есть люди, без которых все перестает иметь смысл.

– Какие люди? Кого в армии нельзя заменить?

– Противника, – сказала Вероника. – Если нет противника, то и не с кем воевать, а раз не с кем воевать, то и армия не нужна, а раз армия не нужна, то и лизать не нужно.

– Москвичка, еще раз про армию плохо скажешь, я тебя в порошок сотру.

Наконец Вероника поняла, что догоняет Доктора, он остановился и, кажется, снял рюкзак. Стоит, смотрит вперед, и Вероника видит очертания выброшенного на берег катамарана. Правый баллон спущен, но не на столько, чтобы потерять большую плавучесть. Трубы почти целы. Увязка, тент – все на месте.

Вероника замечает, что к трубам что-то привязано, она подходит ближе, щурится в туман и голосом сдавшего экзамен школьника произносит:

– Это игра, я так и знала.

* * *

То, что увидела Вероника казалось забавным, если не сказать смешным. Тело Паши в полном сплавном обмундировании было привязано к раме каяка. Все это было очень символично. Паша сильно напоминал распятого Христа. А наклонное положение катамарана, спасжилет и свесившаяся в каске голова, только подчеркивали пародийность.

– Приехали, – сказал Доктор.

– О, Паша, – только и сказал Кэп.

Оля промолчала, а Вероника залилась звонким смехом, который подхватило эхо и понесло по ущелью.

– Заткните

ее, – приказал Кэп.

Вероника с удовольствием сделала бы это сама, но печальные лица были настолько натянуты, а скорбные выражения так смешны, что девушка повалилась на землю и стала кататься, хватаясь за живот.

Острая боль в спине вмиг отбила веселье. В следующую секунду Вероника уже гулко выла, отбиваясь от тяжелых «Саламандр» [13] Оли.

– Смешно тебе? – спрашивала она, нанося очередной удар. – Смешно? Вот тебе. На.

В один момент Вероника не успела сгруппироваться, и тяжелый ботинок попал в голову. Вокруг зазвенело, и правую бровь обожгло чем-то горячим.

– Хватит! – прервал Кэп. – Свяжите ее.

– Зачем!? – закричала Вероника, но Оля и Доктор уже подскочили к ней и, заломив за спину руки, перехватили скотчем.

– Ну? – спросил Доктор. – Будешь паинькой?

Почему-то Веронике стало все равно. Она звонко плюнула в лицо Доктора и зажмурилась, ожидая, когда ее сокрушит очередной удар. Доктор занес руку для оплеухи, но бить не стал и медленно опустил кулак.

– Слизняк, – сказала Оля.

– Шлюха.

Он пригладил растрепавшиеся Вероникины волосы и, взяв двумя пальцами за щеку, сказал:

– Контролируй себя, деточка. Если у тебя с башкой не все в порядке, подумай об этом.

Он сунул кулак под нос Веронике, и от его тяжести стало гораздо понятней.

Кэп все еще стоял, разглядывая тело и, казалось, боялся подойти.

– Кто это сделал? – наконец спросил он.

Вероника поняла, что засмеялась только после того, как ее повалил очередной удар.

Капитан с удивлением посмотрел на Веронику, на Доктора, Олю и уже меланхолично приказал:

– Вставьте ей кляп.

– Нет, только не кляп! – кричала Вероника. – Я же задохнусь! Помогите! Простите!

Когда ее крики задохнулись под чьим-то полотенцем, Доктор посоветовал:

– Не плачь, тогда сможешь дышать носом.

Зря он это сказал, потому что Вероника тут же вспомнила, что у нее заложен нос, и следующие два часа прошли в постоянной муке и борьбе за выживание.

А тем временем сумасшедшая троица устроила совет. Кэп не мог решить, стоит ли отвязывать Пашу. Похоронить его здесь или везти с собой? Так как привязан он был хорошо, то везти можно было так, но вот что говорить, когда местный участковый спросит, зачем туристы сплавляют покойника? Вопрос вопросов? Не в бровь, а в глаз. И решено было не доводить дело до общественности, а бросить тело в реку или просто оставить на берегу. Тут у Кэпа возникла отчаянная идея. Он решил, что раз Пашу звали «говорящей головой», то, возможно, она заговорит после смерти, и предложил ее отпилить цепной туристической пилой. Оля не сильно возражала, и после того как Кэп, пообещал заботиться о вдовах, она совершенно успокоилась. Самая большая странность заключалась в том, что никого кроме Доктора не волновал вопрос, а кто привязал Пашу и пустил вниз по реке? Что, очевидно, привело к переохлаждению последнего, так как Паша был мертв, а сильных увечий на нем не наблюдалось.