Тая
Шрифт:
– Ха, – одобрительно хмыкнул Кэп. – А у нас есть зубки? Док! Док, иди сюда!
Вместо Доктора из темноты снова возникла Ольга:
– Он прячется.
– Так найди его!
– Зачем он тебе?
– Хочу Москвичке зубы выбить.
– Все? – почему-то спросила Оля.
– Нет, только передние.
– Так давай – я.
– Занимайся своими делами и не лезь в чужие.
Ольга послушно исчезла.
– Видишь? – Кэп показал в сторону, где секунду назад была Ольга. – Все здесь мое. Все играет по моим правилам. А ты меня
– Нет у тебя души, – тихо сказала Вероника. – Одна грязь.
– Не думай, дорогуша, что я долго буду тебя терпеть.
Кэп схватил Веронику за шею, но на этот раз спереди, и стал медленно сжимать пальцы. Девушке показалось, что она попала в механические ножницы и через несколько мгновений позвонки хрустнут, как сломанная спичка. Из Вероникиного горла полетели хриплые звуки, язык вывалился, и, теряя сознание, она взмахнула коленом. Если бы у Вероники осталась секунда на раздумье, она непременно прицелилась точней и уж, наверняка, не стала бить ногой. Но секунды не было, и раздумывать она не могла, а сделала то, что в следующее мгновение ослепило вспышкой боли.
– Шалишь, деточка! – закричал в лицо Кэп. – Шейка тонкая, а жить-то хочется!
Он прильнул к ее губам, шаря во рту Вероники горячим языком. Это было больно, мерзко и страшно, но что поразило девушку – она совершенно не чувствовала запаха. Запаха спирта, алкоголя или чего-то еще. До ее оглушенного обоняния долетал слабый привкус детской присыпки, и это казалось неправильным.
– Хватит целоваться, – сказала невидимая Оля.
Вероника уловила секундную растерянность и сильно укусила Кэпа. Она тут же полетела на спину, подскочила, подпрыгнула и понеслась прочь.
– Я же говорил! – кричал Кэп. – Надо было ей зубы выбить! Ну, чего стоишь? Догнать!
Веронике казалось, что она летит как ветер, виртуозно прыгает на камнях, уклоняется от веток, и никто и ничто не сможет ее настигнуть. Но нога не нашла очередной опоры и магниевая вспышка встала перед глазами. Вероника еще видела лиловые разводы, но огонь быстро угас, и происходящее перестало ее интересовать.
В спальнике было тепло. Тепло, уютно и спокойно. Вероника слышала чье-то осторожное дыхание. Ее волосы шевелились от легкого прикосновения, словно теплый морской бриз заигрывал с непослушным локоном.
«Мне хорошо, – подумала Вероника, и вместе с болью в ее сознание ворвались воспоминания. Жуткий кошмар казался далеким и почти забытым. – Это был сон, – пронеслось в голове, – страшный сон, а колено болит, потому что я ударилась на сплаве».
Голова уперлась в клапан спальника, и девушка закричала.
– Че кричишь? – Голос Кэпа, был хриплым и тихим. – Дай, поспать.
Вероника только теперь поняла, что она лежит в одном, нет в двух, соединенных друг с другом спальниках, а рядом с ней Кэп и на нем…. На нем почти ничего нет.
– Э-э, Москвичка, а потом скажешь, что я обязан на тебе жениться.
– Как ты сюда попал?
– Через дверь, – устало ответил Кэп и повернулся спиной.
– А я?
– Москвичка, у тебя что, возраст почемучки?
– Дайте поспать, – пробасил Доктор.
– Доктор, Доктор, – откидывая клапан, позвала Вероника. – У меня зубы все?
– Я не дантист.
– Миленький, скажи, пожалуйста, – Вероника увидела опухшее лицо Доктора.
Оно было в ссадинах, и под глазом красовался большой синяк, но выглядел он гораздо лучше. Лучше, чем это могло быть в кошмарном сне.
– Зубья почисть, – посоветовал Доктор.
– А они все?
– Я не считал, но тебе хватит.
Вероника уронила голову и с интересом уставилась в желтый свод палатки. Ее сердце радостно билось. «Боже мой, – думала она, – неужели я видела кошмар? Неужели все это мне приснилось?»
Она лежала, боясь пошевелиться и снова оказаться во сне. Так продолжалось недолго. Вероника больше не могла отгонять ворох любопытных мыслей, и вопросы посыпались один за другим.
«Я сплю с Кэпом. Я с ним спала. Я этого не помню, но ведь он-то голый или нет, почти голый, что в принципе равносильно, потому что то, что на нем – сексу не помеха. А на мне?»
Вероника в ужасе пошарила рукой.
– Хватит возиться, – прошипел Кэп.
– Кэп, я до вчерашнего вечера была девушкой, если папа узнает, он тебя из-под земли убьет.
– Ты о чем?
– Я не знаю.
– И я не знаю, а потом девственности через штаны не лишают.
– Ладно, – с удовлетворением сказала Вероника.
– И вообще, греть тебя больше не буду. Пусть вон Доктор Педалис тебя разок, другой прижмет. Поскрипишь, поскрипишь и согреешься.
– А что случилось вчера?
– Ничего, – устало сказал Кэп, – утонули мы.
– Я не помню.
– Москвичка, – сказал Доктор, – вот не повезет твоему мужу.
– Почему?
– Потому что ты его затрахаешь.
– Фу.
– Проснешься вот так, ни свет не заря, и начнешь допытываться – что это у тебя за косточка в зубах да почему трусы наизнанку?
– Ну и дурак ты.
– А ежели спать не хочешь, иди манку бадяжь. Кэп, у нас манка есть?
– Нет…. С этого дня садимся на диету. Все, что плохо привязали, смыло вчера. И вообще….
– Что? – спросила Вероника.
– Ничего. Спать хочу.
Вероника еще минуту покрутилась в спальнике и, осторожно расстегнув молнию, вылезла из палатки. Ей показалось, что у нее заложило уши. Вероника увидела небольшой пятачок на берегу реки и уходивший в белую вату каменистый склон. Все остальное проглотила млечная мгла, и даже солнце не пробивалось через плотное облако водяного пара. Впрочем, погода не была солнечной. Где-то вверху собирались грозовые облака, и, казалось, что вот-вот пойдет дождь. Тени не было, отчего создавалось ощущение, будто с неба исходит не свет, а мгла.