Тайфун. Записки из Китая
Шрифт:
Зачем поднят этот шум?
«16. IX.67 г.
…Действительно, зачем этот шум?'И по прошествии двадцати пяти лет?
Двадцатипятилетие совпало с первой годовщиной «большого тайфуна». Печать, радио и другие средства массовой пропаганды указывали на их взаимосвязь и обусловленность. Но в потоке славословия не скрывалось, что линия председателя Мао в области литературы и искусства встречала сопротивление, она подвергалась «бешеным нападкам» «классовых врагов». И отсюда вывод: поскольку есть «классовые враги», неизбежна и «классовая борьба» против них. В этом, в сущности, смысл «Яньаньской речи». «Яньань-42» должна была подкрепить, оправдать «Пекин-66»».
Я перелистываю свой блокнот, перечитываю запись
Но это было в 1942 году. А сейчас 1967 год, за двадцать пять лет небо не прояснилось. Небо стало черным, как перед бурей, перед «тайфуном».
Именно в эти дни армейская газета «Цзефанцзюнь бао» с ожесточением набросилась на «черную линию» в области литературы и искусства. Именно в эти дни Го Мо-жо — академик, писатель, поэт, президент Академии наук КНР, заместитель председателя Всекитайского собрания народных представителей — выступил с поистине драматической самокритикой:
«…В течение последних нескольких десятков лет, манипулируя пером, я писал и кое-что переводил. Что касается общего объема написанного, он достигает нескольких миллионов китайских иероглифов, но если подходить с нынешним критерием к тому, что мною написано, все это, строго говоря, следует сжечь, оно ничего не стоит… В чем главная причина? Я плохо изучал идеи Мао Цзэ-дуна, не вооружился идеями председателя Мао Цзэ-дуна, поэтому иногда отходил от классовых позиций».
Го Мо-жо выступил с самокритикой на заседании Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей. А через несколько месяцев он дополнил: «Идеи Мао Цзэ-дуна, без всякого сомнения, это вершина марксизма-ленинизма в современную эпоху, произведения Мао Цзэ-дуна — это высочайшие указания в любом нашем деле…»
Несчастный Го Мо-жо! Он был всемирно известным ученым, организатором китайской науки, лучшим знатоком великой древней китайской культуры, письменности и литературы. Он был знатоком и переводчиком русской и советской литературы и сам написал восторженную книгу о Советском Союзе… Был… Но все это было когда-то.
А сейчас этот крепкий дуб свален. Я регулярно видел его в пекинском аэропорту среди встречающих какую-нибудь иностранную делегацию, на всех протокольных приемах в гостинице «Пекин», в банкетном зале Собрания народных представителей. Он вслушивался через свой слуховой аппарат, сидя за официальным столом в одном из крайних кресел, у него был вид отрешенного от всего человека, человека, потерпевшего кораблекрушение, потерявшего все. Ведь недаром сказано в какой-то восточной, возможно китайской, поговорке: «Честь — величайшее богатство человека; потеряв ее, потеряешь все».
Именно в эти дни к общему «хору» критических голосов присоединили свои голоса и журнал «Хунци» во главе с Чэнь Бо-да, и пекинская «Гуанмин жибао», и «шанхайский ястреб» — «Вэньхуэй бао». Продолжали молчать лишь центральный орган ЦК КПК газета «Жэньминь жибао», непосредственно руководимая отделом пропаганды ЦК, а также средства массовой информации, подчиненные Пекинскому городскому комитету КПК. Многозначительное молчание. Затишье перед бурей, перед «большим тайфуном».
V. «Огонь по штабам»
Твой
Душу народа ты не постиг.
В марте 1966 года Мао Цзэ-дун заявил: «В Пекинском городском комитете партии, в отделе пропаганды ЦК работают плохие люди. Отдел пропаганды нужно распустить, группу пяти нужно распустить». И «Сообщение от 16 мая» сразу же объявляет о роспуске «группы пяти» и создании «Группы по делам культурной революции при ЦК» в новом составе.
И начинается широкая, злобная кампания против Пекинского городского комитета КПК и его первого секретаря Пэн Чжэня; под массированным огнем оказался и отдел пропаганды ЦК. Началась «буря». «Культурная революция» вступила в новый, открытый этап. Не пройдет и месяца, как прогремит первый гром — сообщение ЦК от 3 июня об освобождении Пэн Чжэня от должности первого секретаря Пекинского городского комитета партии. И раскаты первого грома сольются с гулом первой демонстрации «культурной революции». Пэн Чжэнь освобожден, на его место назначен первый секретарь Северного бюра ЦК КПК Ли Сюэ-фын, вторым секретарем утвержден У Дэ, работавший до этого первым секретарем партийного комитета провинции Цзилинь. Пройдет немного времени, и Ли Сюэ-фын также окажется «неблагонадежным», будет подвергнут критике, снят со своего поста и исчезнет. Но пока с политического небосклона исчез Пэн Чжэнь. Упоминание о нем появилось ровно через год, когда я прибыл в Пекин. Он упоминался в партийной прессе, но уже не в качестве партийного работника.
Случилось так, что первой китайской газетой, которую мне показали, когда я прибыл в Пекин, была «Жэньминь жибао». В ней были опубликованы «обвинительные материалы» против Пэн Чжэня. Потом в хунвэйбиновской газете я видел его фотографию, вид у него был изможденный, его, видимо, избивали, на груди висела дощечка с надписью: «контрреволюционер, ревизионист»; хунвэйбины водили его по митингам для очередной самокритики. Позже я видел дацзыбао-протокол о «встрече с Пэн Чжэнем и его допросе», выпущенную первым корпусом хунвэйбинов при Пекинском университете. «Почему ты выступил против идей председателя и составил проект собственной политической программы в форме доклада? В этом докладе ты выступил против председателя. Почему ты проводил буржуазную идеологическую линию и выступил против Мао?..» Потом — я уже не помню, то ли в хунвэйбиновской газете, то ли в дацзыбао (в своем блокноте я забыл отметить это), — появилась и его «самокритика». Итак, сообщение о «реорганизации» Пекинского комитета партии было опубликовано 3 июня. Весь день и всю ночь на пекинских улицах раздавались крики хунвэйбинов, с этого времени с короткими перерывами демонстрации будут продолжаться дни и ночи, недели и месяцы. На следующий день вышедшая с опозданием «Жэньминь жибао» возвестила в передовой статье «Великая победа идей Мао», что в ходе развернувшейся «культурной революции» разгромлена «антипартийная контрреволюционная группа, нашедшая убежище в Пекинском комитете КПК, выступившая против председателя Мао Цзэ-дуна и партии», превратившая «партийные и государственные органы в органы диктатуры буржуазии».
Теперь настала очередь «дворца короля демонов» — отдела пропаганды ЦК. Так назвал его еще в конце марта Мао Цзэ-дун. Он заявил: «Отдел пропаганды ЦК — это дворец короля демонов. Нужно свергнуть короля демонов и освободить маленьких дьяволов. Я всегда считал, что, если центральные органы поступают плохо, нужно призвать провинцию к бунту и атаковать центр. Еще в сентябре прошлого года я спросил нескольких товарищей из провинции: что делать, если центр окажется ревизионистским? Это вполне реальная возможность, и это большая опасность. В процессе проводимой сейчас «культурной революции» нужно защищать левых».