Тайфун. Записки из Китая

Босев Крум

В другом «документе», статье заведующего информационным отделом «Жэньминь жибао» Фын Бяо, помещенной в бюллетене американского генерального консульства в Гонконге и перепечатанной «Цзианмен Хунци Цзяо фынчи», указывается: «В свое время мы выдвигали два положения. Первое касалось разделения мира на три части: страны, где господствуют марксизм-ленинизм и учение Мао Цзэ-дуна, империалистические государства и ревизионистские страны. Теперь мы видим, что мир разделен на две части. Ревизионизм является лишь придатком империализма, следовательно, с одной стороны — возглавляемый американским империализмом контрреволюционный лагерь, над которым развевается контрреволюционное черное знамя и который объединяет контрреволюционеров разных стран. С другой стороны — социалистический Китай, вооруженный учением Мао Цзэ-дуна, вокруг которого группируются марксистско-ленинские

революционные силы всего мира». Второе положение касалось «трех больших» и «одной глубины»: большого подъема, большого разделения, большой организации и дальнейшего углубления мировой революции. Мы живем в эпоху господства учения Мао Цзэ-дуна, и различные силы находятся в процессе размежевания и реорганизации». Дальше следовало: «Китай является центром мировой революции. Раньше этот центр находился на Западе, теперь он переместился в Китай. Китай стал не только политическим и экономическим, но и культурным центром. Это единственный в мире центр».

В тот же период нам стал известен и другой документ — доклад Яо Вэнь-юаня. Он был сделан осенью 1967 года, но дипломаты и внешнеполитические наблюдатели в Пекине узнали о нем лишь в начале следующего года.

Этот доклад вызвал большой интерес. И не только потому, что автором его была одна из наиболее влиятельных фигур в ближайшем окружении Мао Цзэ-дуна, но главным образом потому, что он являлся первым, хотя и неофициальным, документом, в котором в наиболее завершенном виде излагались внешнеполитическая концепция китайского руководства в годы «большого тайфуна», его стратегия и тактика. И с позиций этой концепции делался конкретный анализ международного положения и международного коммунистического движения. Некоторые аккредитованные в Пекине корреспонденты в шутку квалифицировали его как «своеобразную теоретическую основу дипломатии хунвэйбинов». Согласно утверждениям Яо Вэнь-юаня, значение «культурной революции» состоит в том, что она открыла путь перехода к коммунизму «для всего мира», «путь перехода мировой революции от социализма к коммунизму», этот путь не был указан «предшественниками». «Культурная революция» — «самая мощная преграда на пути наступления империализма, ревизионизма и реакции» и «мощная поддержка мировой революции», «она привела в движение весь мир», «под яркими лучами идей Мао Цзэ-дуна выросли и возмужали марксистско-ленинские партии и организации во всем мире».

Возможно, эти концепции нашли наиболее конкретное выражение в опубликованной 1 января 1968 года газетой «Жэньминь жибао» «Карте, свидетельствующей о прекрасной обстановке в мире». Рассматриваю карту. Китай на ней расположен в центре и окрашен в темный цвет, чтобы подчеркнуть его положение «центра мира». Пекин отмечен большой пятиконечной звездой. На карте указаны лишь отдельные страны, в частности в Европе — лишь Албания. И только эти страны «удостоены» кратких комментариев, в которых подчеркивается, что «беспримерная в истории культурная революция одержала решающую победу» и «значительно продвинула вперед революционное дело народов всего мира»; народы различных стран «горячо приветствуют ее», ставший «центром мировой революции социалистический Китай еще более окреп и стал сильнее»; «первый взрыв водородной бомбы в Китае вызвал огромный энтузиазм революционных народов мира»; Советский Союз «полностью реставрирует капитализм», «проводит капитулянтскую политику».

Итак, стратегические внешнеполитические концепции определены, теоретические и тактические «основы» дипломатии хунвэйбинов выяснены. Теперь — к действию. И хунвэйбины-дипломаты, работающие за границей, действуют. Методы, применяемые ими в первый период «революции», переносятся и на отношения с другими странами, дипломатия заменяется пропагандой, которая нередко сочеталась с провокационными действиями с целью навязывания «идей Мао Цзэ-дуна» любой ценой, не считаясь с независимостью, суверенитетом и достоинством страны. Основная задача этой дипломатии — расчистить путь «идеям Мао Цзэ-дуна» в международном масштабе, острие ее направлено против СССР, Коммунистической партии Советского Союза… И если эта задача окажется трудновыполнимой — а это действительно дьявольски трудно, — стремиться хотя бы уменьшить авторитет, влияние и престиж Советского Союза, изолировать от него национально-освободительное движение.

Это дипломатия хунвэйбинов на международной арене. А внутри страны отношение к иностранным дипломатам и корреспондентам характеризуется грубым нарушением общепринятых международных прав и норм.

И

результаты не замедлили сказаться.

Китай оказался в изоляции. С одними государствами дипломатические отношения порваны, с другими заморожены, с третьими ухудшились. Китай изолировал себя от Организации солидарности народов Азии и Африки. В то время он не участвовал в международных встречах, конференциях. Отозвал всех своих послов, работавших за границей. Ни одна официальная китайская делегация и ни один китайский руководитель не выезжали из страны. Перелистываю записные книжки 1967, 1968 и 1969 годов. За эти годы Китай посетила албанская партийно-правительственная делегация в составе 40 человек во главе с Мехмет Шеху. Затем вторая… третья… Несколько делегаций из азиатских и африканских стран, несколько «гостей» — «истинных марксистов-ленинцев», иждивенцев Пекина с длинными волосами, большими нагрудными значками, которые постоянно сновали по коридорам единственной в Пекине гостиницы для иностранцев «Синцзяо». Вот, кажется, и все…

Это в известном смысле и в известной степени была запланированная «самоизоляция». Возведением этой новой «китайской стены» руководители Китая хотели развязать себе руки в отношении и внешнеполитических заявлений, и внешнеполитических действий, чтобы не давать никаких конкретных обязательств и обещаний и ничем не связывать себя в будущем. Эта стена «отдалила» КНР от социалистического содружества, приобретенного мировым социализмом опыта, имеющего всемирно-историческое значение, ибо этот опыт был для них как бельмо на глазу: он разоблачал и предупреждал их.

До самого моего отъезда, до последнего дня пребывания в Китае, на моих глазах бушевали вихри антисоветизма, поднятые «тайфуном». Казалось, «тайфун» для того и был начат, чтобы посеять в сердцах 800 миллионов человек ненависть к Стране Советов, вытравить любовь и признательность к ней со стороны трудящихся.

Едва ступив на пекинскую землю, сразу попадаешь в атмосферу антисоветизма. Она окружает тебя постоянно, каждый день и каждую ночь. XI пленум ЦК КПК уже давно узаконил «тайфун» и все антисоветские мероприятия, проведенные до него, открытая критика КПСС признана «совершенно правильной и необходимой», главные направления антисоветской пропаганды намечены, пути открыты.

В один из первых дней моего пребывания в Пекине я посетил советское посольство. Действительно, чтобы получить наглядное представление о том, что такое ярый антисоветизм, нужно было посмотреть, что творилось около посольства. То, что я увидел, трудно передать словами, это граничило с каким-то нечеловеческим безумием, дикой истерией… И мог ли я подумать, что бесчинства, которые мне пришлось наблюдать в тот день около советского посольства, поблекнут по сравнению с тем, что произойдет здесь в последующие дни, недели и месяцы…

…20 августа 1966 года. Жаркий летний день. Накануне на площади Тяньаньмэнь состоялся первый митинг-встреча только что вернувшегося в Пекин после длительного отсутствия Мао Цзэ-дуна с сотнями тысяч хунвэйбинов, которые хлынули на эту площадь, словно мутные буйные потоки, принесенные со всех концов страны. Хунвэйбины, уже получившие сигнал действовать, приведены в «боевую готовность». Огромная толпа собирается перед советским посольством. А люди все прибывают и прибывают, людская масса напирает, беспрестанно охрипшими голосами скандируются лозунги, угрозы в адрес Советского Союза, улица, на которой расположено посольство, размалевана, словно фасад цирка, иероглифами разных форм и цветов, вымазаны стены домов, колонн, заборов. А там, где нельзя этого сделать, расклеены антисоветские плакаты и листовки.

Это была одна из первых антисоветских манифестаций. И с тех пор они следовали одна за другой с небольшими перерывами, продолжались неделями, иногда днем и ночью. Все они были предварительно запланированы и подготовлены. Их организаторы знали, до каких пределов можно довести накал страстей, когда надо остановиться. После первой антисоветской манифестации улица была переименована. Сигнал для второй дали неделю спустя, она продолжалась день и ночь, на проведенном здесь митинге под крики возбужденных хунвэйбинов было прочитано Обращение к «народу всей страны», в котором Советский Союз объявлялся «смертельным врагом». Эти слова перекликались с содержанием листовки, приклеенной несколькими днями раньше к ограде советского посольства: «В наших сердцах кипит старая и новая ненависть», «мы не забудем этого через 100, 1000 и 10 000 лет. Придет время, мы сдерем с вас шкуру, вытянем из вас жилы, сожжем ваши трупы и развеем прах по ветру».