Таймбург. Вдогонку за проигранным временем
Шрифт:
– Цветы у нас особого ухода требуют, – раздался вкрадчивый голос старика. – Прикорм и почва тут не всесильны. Нужны технологии специальные, либо эмоции человеческие. Ими приманили и свой цветок, не так ли?
Я промолчал. Похоже, что хозяин здешних растений и Майя, поймавшая росток чудной травы, понимали в происходящем больше моего. Но чем вся эта ботаника поможет в поисках Вовки?
– Как ваши имена? – внезапно поинтересовался Брезозол.
– Майя, – шёпотом произнесла моя подруга.
– Чудесно. Весенняя девочка. А как зовут вас,
Мне не хотелось выкладывать своё имя, но пришлось выдавить:
– Руэн.
– Руен? В определённых местах подобным образом называли сентябрь. Ну что ж, вы – осенний мальчик. Тоже из времён года. Как вот и я. Наверняка время, чьи замыслы порой непостижимы, свело нас преднамеренно.
Господин Брезозол опустил голову, словно задумался. Попросил Майю показать наше растение ещё раз. Оторвал листочек, и я увидел, как моя подруга вздрогнула, словно бы продавец допустил непоправимую вольность. А он сосредоточенно растёр листочек между пальцами, и сок на них оставил лёгкое сияние.
– Перед вами, ребятки, сон-трава… – протянул он. – Название это просторечное, настоящее же ни о чём вам не скажет. Оставим его сон-травой для простоты.
– Как снотворное? – поинтересовался я.
– Да, оно погружает в сон. В очень глубокий сон. Но важно лишь, КУДА ИМЕННО ты попадёшь, заснув под её действием. Ведь сон – это переход в другое состояние, а иногда – в другую реальность. Понимаете, детки?
Мы с Майей насторожено переглянулись.
– Про сон понятно, – выдавил я, – а про другую реальность как-то не очень.
– Уснув от сон-травы, в городе крепостном окажешься. По диковинно расположенным улицам ходят невидимые жители. И есть там одна улица, что уводит за стены крепости, в обитель несчастных, чьё время пропало или потерялось.
«Я бы подумал, что кто-то недавно проиграл всё своё время, – повторилось в голове голосом Вовкиного отца. – До самого последнего часа».
– Или проиграно, – внезапно сказал я, вспомнив странную фразу Степана Порфирьевича.
– Тоже вариант, – согласно кивнул Брезозол. – Не знаю, кого ты хочешь оттуда вернуть, но чую, тебе не терпится начать удивительный поход.
Тут он ошибся. Я мало представлял, куда он клонит. Но мне всё чётче казалось, что это связано с пропажей Вовки. И книгой. Вернее, двумя. Моей и «УЧЁТЪ ВР?МЄНИ», которую я видел у странного уродца.
– А спутница тебя не оставит, – приговаривал старик. – Вы повязаны временем. Но в город вы отправитесь втроём. В проводники возьмёте моего сына…
Я напрягся.
– Иначе заплутаете, – добавил Брезозол.
– А где он… ваш сын? – осторожно спросила Майя.
Не нравилось мне прибавление в нашей компании. Но почему?
Господин Брезозол удовлетворённо улыбался.
– Сейчас и познакомитесь. – кинул он в сторону, и голос его прозвучал внезапно повелительно. – Сынок, выходи!
В дальнем углу послышался хлопок двери, зашевелилась листва, и к нам вышел ещё один старик,
– А… почему ваш сын такой… старый? – запинаясь, спросил я.
Происходящее мне категорически не нравилось. Я представлял, что нам навяжут какого-нибудь хилого затишочника-капризулю. А тут пенсионер в квадрате.
– Таким же станешь, коль осторожность потеряешь, – грустная усмешка Брезозола почему-то отдавала коварством. – Дай-ка, Майя, три листочка сон-травы для снадобья. Как уснёте, окажетесь в Городе. А там уж поспрашиваете о том, кто мог своё время проиграть, и какими дорогами к нему пробраться. Мой сын пойдёт с вами. Это не обсуждается.
Меня терзали жуткие сомнения. Полчаса назад я и не подозревал об этом магазине. Не собирался пить подозрительное снадобье. Я лишь искал Вовку.
Майя посмотрела мне в глаза.
– Вовка там. Время подсказывает дорогу к тем, у кого его не осталось.
Честно говоря, я не очень понял последнюю фразу. Но почему-то хотелось поверить Майе.
– Но можешь остаться, – вдруг рассмеялась весенняя девочка. – Пойду одна и заберу Вовку. Но тогда уж не жди его обратно.
Если бы существовала другая дорога к Вовке. Хотя бы тонюсенькая тропиночка… Я бы мигом понёсся по ней. Другой бы лучик надежды…
– Начнём через полчаса, – подытожил Брезозол.
Он уже откуда-то вытянул закопчённый котёл и разжёг под ним пламя, отливавшее зеленью. Растения в свете синих ламп отбрасывали таинственные разноцветные тени. Пахло мхом и варёной кукурузой. А я чувствовал себя зыбко и потеряно, словно рыбина, выброшенная на берег, где волна не добегает до неё каких-то два шага.
– Час, когда ты заснёшь, уведёт на улицу его имени, – загадочно проронил Брезозол, помешивая в котле варево, начинавшее грозно булькать.
Над котлом висели огромные часы. Меня немного удивило, что время на них было неправильным. На улице стемнело. Часов десять, наверное. Или около одиннадцати. А тут длинная стрелка упала к шести, тогда как короткая и толстая замерла между четвёркой и пятёркой. Полпятого утра? Полпятого вечера?
Но тогда время на часах не казалось мне чем-то особенно важным.
Час шестой,
когда меня в предчувствии чудес учат играть на время и ориентироваться на местности, а я успеваю ещё и познакомиться с будильником
Помню, что заснул мгновенно. Только поставил чашку на тумбочку. Рядом с Деревянной Книгой. Во рту ещё бушевал вкус горького травяного настоя. Часы над котлом показывали без трёх минут пять. Я растянулся на твёрдом лежаке, повернулся на бок… Глаза закрылись сами собой. Я будто провалился и падал, падал, падал. Мягко и неопасно, как Алиса в кроличью нору.