Таймбург. Вдогонку за проигранным временем
Шрифт:
– Руэн, – мигом отрапортовал я.
– Руен, – повторила девочка, легко смягчив звучание, где жёсткая «э» обернулась мягкой «е».
Но мне не понравилось уродование имени.
– Ру-Эн, – повторил я, напирая на гласную.
– В староболгарском календаре сентябрь звали «руен», – обрадовалась незнакомка. – Теперь я верю, что книга, действительно, твоя.
Её глаза таинственно блестели.
– И теперь понятно, куда надо идти. Руен – второе название растения сумах, цветущего осенью.
– Трава, которую мы нашли, сумах? – догадался я.
– Нет, – отрезала девочка. – Но сумах известен и в виде специи.
Она быстро и решительно зашагала вперёд, ничего больше не объясняя. Подхватив книгу, я нёсся за девочкой, но всех сил хватало лишь на то, чтобы не отставать. «Своё-то имя она не назвала», – подозрительно ворочалось в голове.
Но не вопить же теперь в затылок: «А как зовут тебя?»
Час пятый,
когда мы бежим по закоулкам, а потом из обители ароматов переносимся в заповедник диковинных цветов, где нам варят пропуск в иномирье
Магазин и впрямь оказался неподалёку, что выглядело странным. Свой район я излазил вдоль и поперёк, шныряя по всем закоулкам. Почему же переулок, где находился «Аромат корицы», остался необследованным? Казалось, я ходил тут тысячу раз!
Соседние дома в тусклом свете редких фонарей выглядели угрюмо. Взять оживлённые проспекты центра: фасады подсвечены, витрины магазинов – будто гигантские экраны. Всюду реклама и вывески. Но главное – люди: они идут за тобой, обгоняя, или несутся навстречу. А ещё автомобили с фарами, автобусы с озарёнными салонами, трёхглазые светофоры. Рёв двигателей, шуршание колёс по асфальту, обрывки разговоров по телефону, многослойный шум большого города…
Но сверни в улочку – и шум резко глохнет, а свет тускнеет, словно прежний мир отскакивает на тысячу километров. Витрины исчезают. Из сумрака нехотя вылезают блёклые кирпичные дома прошлых веков или даже избушки, чьи слепые окна закрыты деревянными ставнями. За кучей гравия и песка молча страдает покосившийся забор. Дальше едва разглядишь пару стен, выступающую из мглы половину покатой крыши и гору досок, похожую на заснувшее чудище.
Был час Неприметных Закоулков. Тех самых, которые обычно не видишь, спешно проходя привычными путями. А если увидишь, то и заходить не захочется. Что ты там, спрашивается, забыл? Дома стоят так близко друг к другу, что ясный день мигом превращается в сумрачный вечер. Фасады стары и обшарпаны, словно тебя отбросило на пару столетий назад.
Но именно в этот Час проходы становятся приветливее. Они зовут зайти внутрь, как будто говорят: «Смотри, у нас по дороге раскинуты загадки! Да-да, юный Питер Пен тащил Мешочек Загадок, и они высыпались из дырки. А теперь их разгадаешь ты!» И Неприметные Закоулочки превращаются в Тайные Тропы. Становятся куда интереснее Привычных Путей.
Перед нами – вывеска, а на ней завитые палочки корицы: две лежат продольно, и третья – сверху, поперёк них. Название гласит: «Аромат корицы». А на двери надпись: «Открыто в любое ВРЕМЯ». И нарисованы небольшие часики. На какой-то миг мне показалось, что на циферблате не дюжина делений, а целых тринадцать. Для суток, в которых нашлось место и двадцать шестому часу. Вывеска старинная: на деревянной доске выцветшие
– Пошли, – рука потянулась к деревянной двери в узких трещинах.
– Сначала я, – девочка внезапно оказалась впереди. – Ведь май всегда следует перед сентябрём. А я – Майя.
Я и не сразу понял, что она назвала имя. Подумалось, что слово вырвалось откуда-то из Южной Америки – а-я-ма-я. Или даже не слово, а индейское заклинание. Тем временем, её пальцы коснулись кольца, вставленного в пасть грустной потёртой бронзовой собаки. Я услышал, как кольцо легонько звякнуло. А потом дверь отворилась.
Сразу повеяло запахами. То накатывали сладковатые волны, то щипало ноздри нечто жгучее, а после щекотало что-то невообразимое с кислинкой. Ароматы сплетались невидимыми течениями. Иногда я чуял нечто знакомое, пойманное на кухне, когда готовила мама. Вот, например, запах корицы. Тот самый, что дал название магазину.
Сделав несколько шагов по скрипучим ступеням, я тоже оказался внутри и догнал Майю, остановившуюся за порогом.
– Запах гвоздики, – раздался её шёпот. – А вот паприка… – она сделала шаг в сторону. – И с ней смешивается розмарин.
Я привыкал к обстановке, схожей с купеческой лавкой из древних фильмов. Хотя нет… Всё вокруг больше напоминало музейную аптеку. Шкафы шоколадного цвета со стеклянными дверцами, а внутри банки и склянки с крышечками, увенчанными шариками. Рядом со мной на потемневших досках стены белел график-паутинка, подсказывающий соотношение ароматов: кислый, смолистый, свежий, жгучий и ещё какие-то. Сверху мелом значилось: «Чаат-масала. Анализ ароматов».
– Что за Чаат-масала такая? – мне это слово представлялось невысоким раскидистым деревцем с длинными узкими листами, среди которых ярко горели прозрачные красные ягоды с золотистыми семенами.
Оказывается, Майя не знала, что такое «чаат-масала» и где её используют.
Раньше я думал, что в таких магазинчиках повстречаешь разве что скучающих полусонных продавцов. Но тут оказалось на удивление многолюдно. Мужчина в длинном серебристом плаще, из-под которого выступали носки начищенных ботинок с латунными пряжками, рассматривал бутыльки и банки, закрытые маслянистой коричневой бумагой, перетянутой чёрной бечевой, на конце которой висели жёлтые этикетки с фиолетовыми чернильными надписями. За прозрачным голубовато-ледянистым стеклом виднелись сухие травы бледно-зелёного цвета, сморщенные, высохшие плоды, разноцветные порошки, обломки, схожие с лимонными и апельсиновыми корками, бурые палочки непонятного предназначения, диковинные звёздочки, покрытые блёстками.
В розовом платье под смешной зелёной шляпой с белым бантом замерла дама, которая в компании с высоким и тощим старичком, изредка подкручивавшим пальцем тощую бородку, рылись в коробе. В четыре руки они доставали похрустывающие бумажные пакеты с цветастыми наклейками. Рядом топтался светловолосый юноша. Его фирменный фартук с вышитыми палочками корицы намекал, что перед нами один из здешних работников.
– Кофе с запахом хвои, – комментировал он пакеты, вытащенные парой. – Очень свежий аромат. Хотите покрепче? – рекомендации сыпались одна за другой. – Тогда попробуйте вот этот.