Таймер
Шрифт:
Я всё-таки встал с кресла и взял книгу в руки. Может, она какая-то особенная? Для тех, кто ест людей? Нет, обычная. Ладно, оставим тему Вериного каннибализма до лучших времён.
– Связала бы лучше козлика Боню или своего любимого дискунса.
– Дискуса, а не дискунса. Не хочу.
– А медведей вязать не устала?
Я ещё полистал кулинарную книгу. Обыкновенная, как многие: закуски холодные, закуски горячие, первое, второе, десерты…
– Слушай, а людей ты готовишь по обычным рецептам или импровизируешь?
– Я
– Плохо есть, не приготовив,– пробормотал я и вдруг рассердился,– людей она ест, хорош пургу нести! Расскажи нормально.
– Не расскажу.
– Тогда хоть вязать научи. Сяду рядом с тобой. За ночь игрушек наделаем больше, чем целая фабрика.
– На подоконнике есть литература. Интересно – читай, учись.
Я взял наугад журнал из стопки и открыл на первом попавшемся месте.
– Давай хоть свет включим? Ты вяжешь впотьмах, я в темноте читать пытаюсь. Странноватая парочка.
Она пожала плечами, а я, нащупав кнопку снизу торшерного столика, включил свет и опустился в кресло с журналом.
– Итак, что тут у нас? Пышный столбик, пышный недовязанный столбик, оттянутая петля, пико вниз, скрещенный столбик с накидом, двойной недовязанный столбик с накидом,– читал я вслух.
Во-во, это будто про нас, это мы – двойной недовязанный столбик с накидом. Сидим тут вдвоём, но ничто нас не связывает и при этом Вера меня, похоже, опять киданула. Пригласила и не выгнала вроде, а всё равно что выгнала. Лучше б и выгнала. Сиди, читай журналы. Всю жизнь мечтал медведей вязать.
Я послюнил палец и перелистнул страницу:
– Так, жакет, ага, джемпер, понятно… Блузон, блузон с пелериной…– перелистал дальше,– «делают накид, крючок вводят в цепочку, вытягивают петлю и так повторяют 4—5 раз»… К утру научусь, это ж очень просто,– позубоскалил я.
– Я по кулинарной книге смотрю, на какое блюдо человек похож. Каждого нового знакомого так сравниваю,– поделилась Вера.
Я оторвался от журнала, перевёл глаза на девушку со спицами, она, не обращая на меня внимания, сосредоточенно делала тройные накиды. Шучу. Не знаю я, какие там накиды она делала и делала ли вообще. Вязала, короче.
– И многие люди похожи на блюда из кулинарной книги?
– Нет, не многие.
– Удивительно,– я не знал, как отреагировать на неожиданное признание, поэтому начал ёрничать.
– Немного всё-таки готовлю, ты прав,– продолжала Вера,– Если мне кажется, что человеку не хватает каких-то ингредиентов, чтобы быть похожим на выбранное блюдо, я предлагаю ему измениться.
– И как это выглядит? Милый, мы можем быть вместе, но в тебя следует добавить банку зелёного горошка и упаковку крабовых палочек? И соды, совсем чуть-чуть, на кончике ножа?
– Почти,– серьёзно подтвердила Вера,– составляющие блюда это те же черты характера. Скажем, если сухарь обмакнуть в яйцо и пожарить, а потом посыпать сахаром, получится
– Эй,– я пощёлкал пальцами у неё перед лицом,– эй, Вера, ты что, правда пытаешься переделать всех знакомых под рецепты из поваренной книги? И многие соглашаются?
– Немногие,– опять сказал она,– никто.
– А ты всё равно продолжаешь?
– Да, я должна получить однажды идеальное блюдо. Я шеф-повар своей жизни.
Круто. Миша – Архитектор, Вера – Шеф-повар, Женя – Исследователь, Огарёвы – не знаю кто.
Разговор начал меня раздражать.
Кажется, мы оба хотим, чтобы дверь не открылась – по разным причинам, но при этом ждём минуты, когда можно будет остаться наедине. В смысле – порознь. Каждый у себя дома.
– Смотри,– я перелистнул пару страниц в другом журнале,– тут тоже почти рецепт: возьмите 100 граммов чёрной пряжи, белые нитки, синтепон… Может тебе воспользоваться, а? Только вместо медведя связать человека, как ты любишь: с горошком и содой на кончике…
– По-моему, тебе пора!
– Я тоже так думаю,– резко поднявшись из кресла, я уронил с колен раскрытый журнал и задел рукой торшер. Он покачнулся, жёлтый плафон колоколом помаячил взад-вперёд, свет дрогнул, задёргались тени в комнате.
Звонок мобильного отвлёк меня. Кто бы это мог быть? Опять тётя с дядей? Они никогда не звонят больше одного раза в день.
Юлия Владимировна. Кто это? Ах, да. Танькина начальница и подруга. Что ей надо? Дело к ночи!
– Алло,– я так и стоял у кресла. Плафон перестал качаться, тени замерли. Казалось, замерло вообще всё в комнате, кроме Вериных спиц: они как ни в чём не бывало продолжали набрасывать петли.
– Арсений, ты знаешь колыбельную «Ночка тёмная до края расстелила небеса»?
Ладно, после Вериных выкрутасов мне уже ничего не страшно. Сегодня вечер пятницы, голос у Юлии взвинченный. В караоке отжигают? Не хватало мне только чужих пьяных начальниц с песнопениями.
– Нет,– буркнул я и собрался отсоединиться, но почему-то решил уточнить,– а вам зачем?
– Таню пациент в заложницы взял,– быстро заговорила Юлия,– рак гортани, доходяга, в чём только душа держится, а туда же: требования выдвинул, чтоб ему песню эту спели, как мама в детстве. У меня твой номер с конференции остался. Я всем подряд звоню, вдруг кто-нибудь знает эту колыбельную. Ему ж из Интернета не годится, ему живьём подавай, спасибо хоть не под рояль!
«Таню взял в заложницы умирающий больной и требует спеть ему песню,– подумал я мимолётно,– это Ямгород такой ненормальный или весь мир окончательно сошёл с ума?»
– Спросите у преподавателей музыки или у руководителя оркестра. Есть же в вашем Ямгороде оркестры и учителя музыки?
– Да я-то их откуда знаю… Ой, ладно, буду искать.
– Скрутите вы его. Что у вас охраны нет?
– Страшно, Арсений. Он ей нож к горлу приставил – вдруг покалечит ещё… Извини, что побеспокоила.