Таймири
Шрифт:
А Кэйтайрон в эту минуту преследовал только одну цель — добраться до места, куда встроены ноги-прилипалы, этакие большие красные вантузы, которые могут присасываться к любой наклонной плоскости.
Проснулась Сэй-Тэнь, когда этого никто не ждал. Она окинула каюту затуманенным взглядом — пустота. Острое ощущение одиночества. Через немытый иллюминатор внутрь пробивался дневной свет.
Спустив ноги на пол, она припомнила свой мутный, изнурительный сон. Сколько он длился? Неделю? Месяц? Год?
— Ну, уж не год, так точно, — рассудила
Единственное, чего ей сейчас хотелось — так это поговорить. Неважно с кем, пусть даже с эксцентричным философом.
Но тут в каюту ворвалась Таймири.
На море Эрбий, куда ездят отдыхать все порядочные жители столицы, Сэй-Тэнь много раз видела красных блестящих крабов. Когда краб взбирался на скалу, его ради забавы сталкивали в воду каким-нибудь прутиком. При этом краб щелкал клешнями, дико вращал глазами и, вообще, жутко паниковал.
Таймири сейчас почему-то особенно напоминала эрбийского краба.
— Сэй-Тэнь, скажи, что я не состарюсь! — заламывая руки, воскликнула она. — Неужели это со мной произойдет?!
— Со всеми происходит, — пожала плечами та. — И ты никуда не денешься. А еще ты умрешь.
— Бессердечная! — вскричала Таймири. — Тебе нет дела до чужих страданий! Дрыхнешь круглые сутки!
— Я не дрыхну, — жестко сказала Сэй-Тэнь. — В стране наступил кризис.
— Что? Как ты узнала?
— Больницы переполнены, в магазинах и на складах шаром покати, с образованием — беда, — равнодушно продолжала Сэй-Тэнь. — Спрашиваешь, как я узнала? Телепатически. Моя Айрин сейчас в палате, ее сбил плайвер. Врачи говорят, город кишит преступниками. Ходят слухи, что Икротауса Великого видели у ворот в городскую тюрьму. Якобы он выпустил на свободу всех заключенных. Но я подозреваю, это дело рук ведьмы.
— Не может быть! — прошептала Таймири. — Неужели всё настолько серьезно?
— Серьезнее не бывает, — подтвердила Сэй-Тэнь. — Пока мы тут с тобой болтаем, страна Лунного камня гибнет. Горожан похищают на улицах прямо средь бела дня. Запихивают в полицейские плайверы — и за решетку. А потом их куда-то переправляют… Знать бы, куда.
Таймири затрясло.
«Хорошо, что мы отгорожены от городов пустошью. Хорошо, что с тыла нас защищают необъятные пространства пустыни. Хорошо, что река глубока и быстротечна, и никому не придет в голову пускаться за нами вдогонку… — У нее защемило сердце: — Тетя!»
— Тебе тоже знакомо чувство, когда близкий человек оторван от тебя и ты ничего не можешь с этим поделать? — как-то странно и отрешенно спросила Сэй-Тэнь.
— Скорее, это мы оторваны, — ответила Таймири. — Отделены сотнями и сотнями километров.
Та ничего не сказала, а только встала с кровати и, шаркая, направилась к двери.
— Она же не нарочно! — вступился за индианку Остер Кинн. — Откуда ей было знать, что Сэй-Тэнь не из племени Бурых Року?!
Кэйтайрон переводил сердитый взгляд с одной изрядно потрепанной девицы на другую.
— Объясните мне, как?! Как вы, такие кроткие с виду, смогли учинить такой бардак?!..
К
Потом они катались по палубе, таская друг друга за волосы (причем Сэй-Тэнь делала это исключительно в целях самообороны). Разнять их удалось только благодаря Остеру Кинну.
Но что самое удивительное, так это похлебка. Несмотря на драку, котел с похлебкой уцелел, и обед не пришлось готовить заново. Кок, которому с утра отчего-то нездоровилось, испытал невероятное облегчение, узнав, что еду сварили за него.
— О, прости, прости меня великодушно! — заламывала руки Эдна Тау. — Как могла я спутать тебя, утонченную натуру, с неуклюжей медведицей Року!
Сэй-Тэнь выглядела помятой, но довольной. Она украдкой взглянула на индианку: та была воплощением раскаяния.
— Я прощаю тебя. Ты сражалась как настоящий воин. И, думаю, медведице Року не поздоровилось бы, свяжись она с тобой.
— В честь примирения предлагаю выпить по чашечке мятного чая, — сразу оживилась индианка и сунула руку в мокасин.
Остер Кинн подозрительно сощурился:
— Слушай, давно хотел спросить, откуда ты берешь все эти листья?
— А зачем тебе? — хитро осведомилась Эдна Тау. Она явно норовила уйти от ответа.
— Но ведь сама прекрасно знаешь. В массиве, как ни изощряйся, мяту не вырастишь. На камнях-то. Там только сосны уживаются. Так что признавайся.
Индианка закатила глаза к небу. В детстве ее отучили врать — за вранье шаман стриг девочек налысо.
— Мы их выращиваем, — наконец выдавила она.
— Выращиваете? — не поверил Остер Кинн.
— Рядом с мастерской счастья Лисса есть обширные угодья, и мы, племя Знойной Зари, издавна возделываем там клочок плодородной земли.
— Вот так-так! — присвистнул путешественник. — И почему ты раньше-то молчала?!
— Значит, и в магазинах у нас продукты из мастерской? — встряла Минорис, которая примчалась сразу же, как почуяла похлебку.
— Так и есть, — подтвердила индианка. — Но большая часть — поставки из-за океана.
Капитан Кэйтайрон тронул Остера Кинна за локоть и лаконично заметил, что пора бы уже и отобедать. На звон большого трапезного колокола сбежалась вся команда: и взмыленные матросы, и не менее взмыленный боцман-пересмешник, и даже Папирус, на которого накатило вдохновение и который, по идее, должен был прилипнуть к своей бочке, как клейкая лента.