Таймири
Шрифт:
Она считала, что совсем необязательно сталкиваться с трудностями и нарываться на неприятности, чтобы познать себя. Има-Рин считал иначе и готов был впихнуть на лестницу любую непокорную музу.
«Это нечто наподобие прививки, — убеждал он упрямых учениц. — Поначалу оторопь берет. А как только укол сделан, трусишка осознаёт, что теперь он под защитой и коварный вирус до него не доберется».
«Вирус? Вирус — это наше собственное непонимание, слепота! — пояснял он. — Чем она вредит? Да просто не дает расшириться кругозору! Вот вы и идете на лестницу,
Таймири погрузилась во мрак — и едва теплившийся огонек адуляра у нее на груди засиял во всю силу. Ее никто не заставлял. Она могла бы спокойно развернуться, спуститься к Има-Рину и гордо покинуть кабинет. Но предпочла не отступать.
Некоторые выходили от «простуженного» профессора в приподнятом настроении. Другие — мрачнее туч, что угрожающе нависали над лестницей. Таймири опасалась, что окажется в числе разочаровавшихся.
— А вообще, не так страшна лестница, как ее малюют, — громко произнесла она, надеясь, что собственный голос придаст ей храбрости. Но, как выяснилось, лестница именно что страшна. Голос прозвучал тоненько, как будто пискнула мышка. И в нем совсем не чувствовалось уверенности. Туман сгустился еще сильнее, в голове вертелись нелепые мысли.
Подъем уже давно завершился, и теперь Таймири стояла на какой-то площадке. О том, что это площадка, судить было довольно сложно, поскольку вокруг клубился густой белый пар. И чем дальше — тем гуще. Знала бы Таймири, что сотворилось с ее внешностью, пока она была в тумане! На голове у нее уместился облачный тюрбан, под носом выросли небывалой длины усищи, а белая, почти как настоящая, борода опустилась до самой талии!
Когда она, наконец, выбралась на свежий воздух, ее запросто можно было бы спутать со стариком Хоттабычем, потому что туманный наряд (вместе с шароварами, из-за которых у нее не было возможности разглядеть свои туфли) остался при ней, в целости и сохранности.
— Тьфу, что за липучие облака! — разозлилась Таймири и принялась отряхиваться. — Издеваться надо мной вздумали?!
Она так усердно приводила себя в порядок, что не заметила, как перед ней появился юноша со свирелью, облаченный в белоснежную ризу и осиянный дивным светом.
«Тебе так важно, что на тебе одето?» — спросил он. Таймири вздрогнула, медленно подняв глаза.
— Вы?! Я ведь похоронила вас не далее как сегодня утром! — воскликнула она.
«Не волнуйся. Я всего лишь плод твоего воображения. Если б ты не думала обо мне днями и ночами, я бы не появился», — ответил Эльтер.
«Ах, вот оно что! — подумала Таймири. — Вот как сходят с ума те счастливицы, которые покидают Има-Рина с улыбкой на лице!»
«Ты не ответила на мой вопрос», — упорствовала галлюцинация.
«Да-да, разговоры с самим собой — быстрейший путь к умопомешательству…»
— Разумеется, мне важно, что на мне одето! Я же не хочу выглядеть, как чучело! — ответила Таймири.
«А тебе бы очень пошло, будь ты в странах за океаном», — сыронизировал Эльтер.
— Я слышала,
«А разве в данный момент ты не рабыня? — насмешливо возразил юноша. — У рабов нет воли — и ты безвольна. Рабы идут, куда им скажут. И ты идешь, но не сама, а следом за проводником».
— Откуда тебе знать, вольна ли я? — крикнула Таймири, — У меня всегда есть выбор. И я сама выбрала подняться на эту лестницу, понятно?!
«А это ты тоже выбрала?!» — грянуло из уст Эльтера.
Ее сбило с ног стремительным потоком и повлекло в расширяющуюся воронку. Не успела она опомниться, как очутилась в центре водоворота. Вода проникала в уши, заливалась в рот, мешала дышать… Очнулась Таймири в ледяной реке.
«Я умерла? Нет. Я брежу!» — подумалось ей. Течением ее уносило все дальше, она видела дно бурной реки, потому что плыла на животе, и — о чудо! — могла дышать, как будто у нее появились жабры. Но до чего же холодна была вода!
«Спокойствие. Главное не суетиться», — сказала она себе. Попыталась перевернуться на спину — и ей это удалось. Теперь, вместо каменистого дна, взору открылось небо, окаймленное ветками сосен.
«Это место так напоминает массив! Не удивлюсь, если я в реке Аламер».
Таймири проплывала мимо полуразрушенной плотины, когда край ее одежды зацепился за сук одного из бревен. Коченеющими руками, из последних сил, ухватилась она за спасительное бревно и продержалась так некоторое время. Но потом бурное течение набросилось на нее, точно голодный зверь, и потащило к водопаду. Водопад! Она слышала его приближение и ничего не могла поделать — лишь довериться плавучему дереву под локтями.
«Ты выдержишь это испытание!» — клокотала река.
«Ты выдержишь!» — твердил утомленный ум.
Таймири надорвано закричала, свергаясь в бездну и пропадая в клубах водяного пара.
То ли она воспринимала происходящее отрывками, то ли кто-то нарочно перематывал события, как кинопленку, но теперь она ощущала спиной холодную гладь скалы из ледяного шпата, хотя минуту назад, кажется, разбилась о камни грохочущего водопада.
«Симуляция, — решила Таймири. — Плохонькое подражание. Что воссоздастся на этот раз?»
Ей не пришлось долго гадать — из-за скалы вышли белые тигры и, утробно рыча, обступили ее, показывая острые зубы.
— Какая приятная встреча! Я прямо пляшу от радости! — язвительно произнесла Таймири.
Она знала, что тигры ее не разорвут, а если всё-таки посмеют, то она непременно очнется в другом кадре, с другими декорациями.
— Ну, давайте, попробуйте, троньте меня!
Она видела, как двигаются лопатки на мохнатых спинах — так тигры разминаются перед прыжком.
«Ну, вот, сейчас. Наверное, будет больно. А может, я ничего и не почувствую…»
— Дочка, беги, спасайся! — крикнул кто-то. Дочка. Ее еще никогда так не называли. Вглядевшись в сереющий за тиграми лес, Таймири различила фигуру капитана Кэйтайрона.