Таймлесс. Сапфировая книга
Шрифт:
— Граф редко делится с кем-нибудь своими планами, но каждая из его идей оказывается поистине гениальной. Он догадывается, кто мог напасть на нас в Гайд-парке. Таким образом, представив нас своему окружению, граф хочет вывести злодея или злодейку на чистую воду.
— О, — ужаснулась я, — то есть, мужчины со шпагами снова…
— Нет, пока мы будем среди людей, — сказал Гидеон. Он присел на край дивана и скрестил руки на груди. — Но мне всё равно кажется, что это довольно опасное предприятие, по крайней мере для тебя.
Я облокотилась на стол.
— Ты
— И да, и нет, — ответил Гидеон. — У такого человека как граф Сен-Жермен за долгую жизнь накопилось немало врагов. В Хрониках есть несколько отчётов о покушениях на его жизнь. Полагаю, чтобы достичь своей цели, Люси и Пол могли сговориться с кем-нибудь из этих врагов, а то и с несколькими.
— Граф тоже так думает?
Гидеон пожал плечами.
— Надеюсь.
Некоторое время мы молчали.
— Я за то, чтобы ты снова нарушил правила и прихватил с собой пистолет как у Джеймса Бонда, — сказала я наконец, — тогда мы покажем этим типам со шпагами. Откуда он у тебя, кстати? Мне бы тоже стало бы гораздо спокойнее, если бы у меня была такая штуковина.
— Если человек не умеет обращаться с оружием, оно причиняет ему только вред, — сказал Гидеон. Я подумала о японском ноже для овощей в своём рюкзаке. Было страшно представить, какой вред он может мне причинить.
— А Шарлотта хорошо фехтует? Она умеет обращаться с таким пистолетом?
Гидеон снова пожал плечами.
— Она занимается фехтованием с одиннадцати лет. Само собой, она хорошо фехтует.
Понятно. Шарлотта всё делает хорошо. Только вот характер у неё паршивый.
— Графу бы она понравилась, — сказала я. — А вот я, очевидно, не в его вкусе.
Гидеон засмеялся.
— Ты ещё можешь всё исправить. Именно поэтому он хочет познакомиться с тобой поближе, чтобы уж точно убедиться, что в пророчестве — ошибка.
— Ты об этой магии ворона? — когда речь заходила о магии, я сразу начинала чувствовать себя не в своей тарелке. — А что там такого сказано, в этом пророчестве?
Гидеон помедлил, но потом тихо продекламировал:
— Ворон, поющий в рубиновом храме, Слышит песнь мёртвых он между мирами, Не знает, что силою он наделён, Но вот пробил час, завершён круг времён.Он поперхнулся:
— Да у тебя прямо мурашки по коже.
— Это звучит жутко. Особенно про поющих мертвецов, — я обхватила себя за плечи. — А продолжение там есть?
— Нет. Это, в общем-то, всё. На тебя совсем не похоже, так ведь?
Да, в этом он, кажется, прав.
— А о тебе тоже что-то сказано в этом пророчестве?
— Конечно, — сказал Гидеон. — Там упоминается каждый путешественник во времени. Я — лев с алмазной пастью, при одном взгляде которого солнце… — тут он, кажется, смутился, и, улыбнувшись, продолжил: — Тра-та-та и всё в таком же духе. А твоя пра-прабабушка, строптивая
— Разве можно в этом пророчестве хоть что-нибудь понять?
— Конечно. Оно переполнено символами. Надо просто правильно трактовать, — он посмотрел на часы. — У нас есть ещё немного времени. Может, продолжим урок танцев?
— А на званом ужине тоже нужно танцевать?
— Вообще-то, нет. Там обычно едят, пьют, разговаривают и… э-э-э… музицируют. Тебя тоже обязательно попросят что-нибудь сыграть или продекламировать.
— М-да, — сказала я. — Надо было всё-таки выбирать пианино, а не кружок хип-хопа, на который мы ходили вместе с Лесли. Но я неплохо пою. В прошлом году на вечеринке у Синтии я без труда выиграла в караоке. Я исполняла тогда собственную перепевку «Somewhere over the rainbow». [18] И мне дали первое место, хотя я и была в совершенно дурацком костюме автобусной остановки.
18
«Где-то за радугой» (англ.) — песня, которую исполняет Тори Эймос.
— Ну ладно. Если кто-нибудь попросит тебя спеть, ты скажешь, что всегда робеешь, когда на тебя направлено такое внимание.
— Это мне можно говорить, а про вывихнутую ногу — нет?
— Вот, держи наушники. Ещё раз сначала.
Он поклонился.
— А что, если меня пригласит кто-нибудь другой? — спросила я и присела, ой, то есть, сделала реверанс.
— Тогда ты станцуешь всё то же самое, — сказал Гидеон и взял меня за руку. — Но в восемнадцатом веке было полно формальностей. Просто так незнакомую девочку никто танцевать не пригласит, сначала кавалера и даму должны друг другу официально представить.
— То есть, надо сделать парочку неприличных движений веером.
Постепенно наш танец стал лёгким, словно дыхание. Я перестала напрягаться и просто плыла по комнате.
— Каждый раз, когда я хоть капельку наклоняла веер, Джордано хватался за сердце, а Шарлотта качала головой из стороны в сторону, как китайский болванчик.
— Она ведь просто хочет тебе помочь, — сказал Гидеон.
— Ага. Я бы скорее поверила в то, что Земля плоская, — фыркнула я, хотя фыркать во время танца наверняка не разрешалось.
— Создаётся впечатление, что вы не очень-то дружны.
Мы как раз шли по кругу с воображаемым партнёром.
Правда? Неужели?
— Мне кажется, Шарлотту любят только тётя Гленда, леди Ариста и наши учителя.
— Не могу в это поверить, — сказал Гидеон.
— Ой, я совсем забыла: ещё Джордано и ты.
Упс! Кажется, я нахмурилась, а это наверняка запрещено в приличном обществе восемнадцатого века.
— Может, ты просто немного завидуешь Шарлотте?
Я засмеялась.