Тайна апостола Иакова
Шрифт:
— Вот-вот, — подхватил Салорио, — мне тоже принесите полторы дюжины устриц. И бутылочку «Террас Гауда», чтобы им было в чем плавать. А к миногам подайте «Аманди» или «Баррантес», все равно.
Андреа заказала лангустинов и жареного палтуса, после чего официант счел возможным удалиться с чувством выполненного долга.
— И что вы предприняли? — спросил комиссар, как только за официантом закрылась дверь служебного помещения.
— Попытались поговорить с женихом жертвы, — ответил Диего, который наконец решил вставить слово.
—
— И что вы сделали? — вновь спросил Салорио.
— Поговорили с господином деканом. Тот сказал, что его племянник уехал в их родную деревню, где намеревается пробыть до завершения судмедэкспертизы, после чего собирается вернуться, чтобы перед похоронами, как подобает, провести ночь возле тела. И еще — что парень хотел прийти к нам, но он ему запретил. Тогда мы спросили, не интересовался ли Адриан мощами апостола.
— И что?
— Он сказал, что да, интересовался. Но больше мы ничего не смогли от него добиться. Он заявил нам, что дела Церкви требуют деликатности и благоразумия и что он больше ничего не скажет, пока не посоветуется с монахом-францисканцем, выступающим в качестве адвоката и консультанта во всех юридических делах, так или иначе касающихся компостельского клира. Его имя — брат Ормаэчеа, по всей видимости баск.
— Интересно, он носит баскский берет, чтобы прикрыть тонзуру? — ехидно заметил комиссар.
— Ну разумеется, куда же они без своего наголовника, весь ум растеряют, — решил сострить помощник комиссара.
Комиссару шутка не показалась удачной.
В эту минуту вновь появился официант, на сей раз с закусками на подносе.
— И что вы сделали? — вновь задал комиссар свой прежний вопрос, когда они опять остались одни.
— Мы очень осторожно попытались прощупать почву относительно того, что могла узнать о святых останках доктор Эстейро, — ответил Деса.
— Но господин каноник мило улыбнулся и тут же с нами распрощался, — завершила рассказ коллеги Андреа. — Однако мы решили продолжить расследование в этом направлении, — поспешила добавить она, желая оставить последнее слово за собой.
В ту минуту, когда инспекторша подносила ко рту хвостик лангустина, у комиссара зазвонил телефон.
— Боже, кончится это когда-нибудь?! — воскликнул Салорио.
Это снова был представитель центральной власти, который коротко поинтересовался, как продвигается расследование убийства докторши, но потом, по всей видимости, вновь вернулся к воздушному происшествию, случившемуся накануне, потому что оба полицейских агента смогли наблюдать, как их шеф поморщился и возвел очи горе.
— Все под контролем, не беспокойтесь, дружище; дайте нам спокойно работать, у нас очень много дел, — услышали они; потом комиссар выключил телефон и перевел взгляд на блюдо, где еще оставалось довольно много устриц, гораздо больше, чем это предполагало
Они остановились на том, что после разговора с деканом решили взять на абордаж доктора Каррейру, постаравшись сделать это как можно более неожиданно. Им бросилось в глаза его крайне нервное состояние. И еще загорелый внешний вид. Было такое впечатление, что он только что вышел из солярия, заметила Андреа.
Пока комиссар одну за другой поглощал устриц, запивая их маленькими глотками белого вина с фруктовым ароматом, которое как нельзя лучше им соответствовало, Андреа сообщила ему, что они начали разговор с доктором о результатах медицинской экспертизы. Однако тот, как и декан, тоже уклонился от беседы. И сделал это вежливо, но твердо, заявив, что, если у него будет что сообщить, он непременно доложит об этом судье или же непосредственно главному комиссару полиции, с которым его связывают дружеские отношения.
— Ну что ж, похоже, мы все-таки хоть как-то продвинулись, — сказал на это комиссар, с наслаждением заглатывая последнюю устрицу.
Диего Деса между тем разделался со своими, время от времени кивая головой вслед словам Андреа. Теперь он довольно улыбался, наблюдая, как официант расставляет приспособления, необходимые для приготовления стейка тартар. Это означало, что сейчас придет хозяин ресторана, чтобы лично его зажарить. Хозяин был настоящим виртуозом своего дела. Он долгие годы жил в эмиграции в Цюрихе, где обучал приготовлению стейков всех, кто работал в сети «Мовепик», в результате чего приобрел известность во всей Швейцарии как лучший их изготовитель. То, что он сейчас решил сам приготовить стейк, было настоящим подарком, ибо он делал это исключительно для избранных клиентов.
Маноло вошел в зал, поздоровался с гостями и без всяких околичностей приступил к работе. Профессиональная беседа закончилась; она сменилась более прозаическими рассуждениями относительно того, с чем стоит готовить это блюдо из сырого мяса: с виски или с коньяком. Впрочем, это не мешало Маноло совершать поистине виртуозные движения руками.
Когда повар завершил приготовления и простился с участниками застолья, Салорио уже разрезал хвостик миноги, которую ему подали приготовленной в собственном соку, или, иными словами, по-бордоски.
Остаток обеда они провели, что называется, за переливанием из пустого в порожнее, словно надеясь путем повторения пройденного лучше запомнить урок; никаких новых мыслей, кроме тех, что уже сформировались у него в голове, у комиссара не возникло. Когда кофе был выпит и бокалы опорожнены, комиссар простился со своими подчиненными.
— В следующий раз платите вы. Я поехал домой, поработаю немного, — сказал он им, садясь в машину, которую вызвал по телефону, когда подали кофе.