Тайна «Архелона» (Крик дельфина)
Шрифт:
– А, святой отец!
– приветствовал Бар-Маттая Бахтияр со странной улыбкой.
– Милости прошу!
За его спиной пестрел ковер - тот самый, в котором доставили на «Архелон» Катарину. Чтобы он мог висеть на переборке, в нем пришлось проделать много прорезей и оконцев для торчащих из вентилей, штоков, маховичков.
– Ваше преподобие хотели видеть Катарину? Вот она!
– показал на банку с морской звездой Бахтияр. В зрачках его вспыхивали огненные крестики.
– Так обвенчайте же нас, черт побери!
Бар-Маттай не стал прекословить.
– Соедините руки, дети мои!
Стюард послушно взял невесту за невидимую руку. Он действовал с точностью хорошего мима. Бар-Маттай произнес нараспев:
– Кто бороздит море, тот вступает
На один из лучей морской звезды Бахтияр надел золотое кольцо…
ФЛЭГГИ МСТИТ
Самым главным праздником в дельфинарии «Акварама», если не считать Рождества, был день Нептуна. К грандиозному водному шоу готовились едва ли не за полгода, и очень немногие могли похвастать тем, что им посчастливилось побывать на роскошной феерии с цветными фонтанами, с живыми узорами, в которые сплетались на воде тела красивых девушек, и конечно же, дельфиньими пируэтами меж взлетающих струй, горящих обручей и цветочных гирлянд.
Как всегда, открывала день Нептуна Флэгги с тройкой своих дельфинов. К этому празднеству она отработала номер особенно тщательно, ибо вся «Акварама» знала - в ложе почетных гостей будет сам военно-морской министр. По такому случаю Флэгги придумала забавную сценку - дельфиний бейсбол: три афалины швыряли друг в друга медузами, поддевая их рострумами.
Номер был принят, но директор «Акварамы» долго сомневался: выпускать ли взбалмошную красотку перед столь важным гостем? Он был прекрасно осведомлен об обстоятельствах ухода Флегги с «объекта D-200», но лишать феерию царицы бала?.. К тому повышенную старательность дрессировщицы перед визитом министра можно было объяснить желанием загладить свою прежнюю вину. И потом, как-никак Флэгги жена морского офицера, не будет же она ставить мужа под удар. Последний аргумент развеял все сомнения, и директор разрешил дельфиний бейсбол, подумав при этом: «Какое счастье, что дельфины не научились выкрикивать политические лозунги!»
Нептуналия началась с парада фанфаристов. Морские кадеты в синих шапочках с белыми помпонами вскинули свои длинные тощие трубы, и от торжественного медного клика вода в бассейне подернулась мелкой рябью. Флэгги в серебристом бикини, в высоких из серебристой чешуи сапогах и таких же перчатках-митенках разглядывала сквозь щелочку в шторке над каналом, соединявшим бассейн с вольерами, амфитеатр зрительного зала. В ложе почетных гостей в окружении двух дам - жены и дочери - сидел человек лет пятидесяти в сером летнем костюме. Наружности он был столь невзрачной - эдакий адвокат средней руки, - что Флэгги засомневалась: неужели и вправду перед ней повелитель армады «архелонов» и авианосцев, бороздящей все океаны Земли? И это в его руках, безмятежно поигрывавших программкой, судьба ее Барни, упрятанного в стальной подводный гроб?
– Твой выход!
– кивнул директор царице бала.
Флегги прогарцевала на высоких каблуках к демонстрационной вышке, ловко, почти не касаясь руками перекладин, взобралась на пятачок верхней площадки и стала ждать тишины, подставив красиво выгнутое тело прожекторам, телекамерам и сотням взглядов.
Три дельфина ходили кругами, чуть взморщивая спинными плавниками голубую гладь бассейна.
Пауза затягивалась, амфитеатр примолк, и Флэгги, вызвав в памяти лицо Барни - он всегда улыбался, как Винни-Пух, - повернулась к ложе почетных гостей.
– Господин министр!
– громко отчеканила она.
– От имени жен членов экипажа «Архелона» я требую, чтобы нам вернули наших мужей, чтобы им оказали медицинскую помощь, чтобы…
Ее слова заглушили фанфаристы, которым адъютант министра сделал яростный жест: «Играйте!»
Телекамеры дружно отвернулись от Флэгги и уставились на резвящихся дельфинов. В амфитеатре свистели, да так, что перекрывали ржание фанфар. Флэгги не совсем поняла, кого освистывают - ее или министра,
Флэгги била рукой по воде - еще! еще! еще!
Она ликовала: Барни отомщен, хотя бы отчасти…
В тот же день Флэгги была уволена из «Акварамы» с административным запретом принимать участие в каких бы то ни было публичных выступлениях. А вечером ей позвонил профессор Сименс, председатель комитета «Спасение «Архелона», и предложил место в своей лаборатории. Он смотрел открытие нептуналии по телевизору…
НИКА, ПРИЗРАК ЭЛЕКТРОННЫЙ…
Капитан-лейтенант Барни передал Рейфлинту странную радиограмму, адресованную ему начальником морского генерального штаба: «Принять телевизионную передачу по 7-му каналу в 0 часов 30 минут. После сеанса телевизионной связи выполнять поставленную задачу».
В назначенное время Рейфлинт включил в каюте телевизионный приемник и попросил Барни поточнее сориентировать антенну. На экране появился доктор в форме офицера связи:
– Вниманию экипажа «Архелона»! Передаем специальную программу с видеозаписью выступлений ваших родственников и членов семей. Конечно же, первой выступала Ника. Она говорила сдержано, как и подобает жене командира. Видимо, текст обращения ей помогли составить в центре связи. Ника никогда не употребляла таких высокопарных и правильных слов о воинском долге, патриотизме, героизме.
Странно и больно было видеть родное лицо, сотканное из голубоватых строчек телевизионного экрана. Рейфлинт вдруг понял, что отныне жена превратилась для него в некий электронный призрак точно так же, как и он сам стал для нее ничуть не реальнее телевизионного изображения. Тощая супруга Роппа произнесла все те же скучные слова, которые, как ни странно, казались ее собственными.
И лишь Флэгги, запнувшись на одной из фраз казенного текста, искренне разрыдалась. Ее тут же убрали из кадра. И Барни бросился к рукояткам настройки, как будто мог вернуть Флэгги на экран.
Программу закончили выступлением рок-группы «Архелон». Рейфлинт выключил телевизор и велел вахтенному офицеру погружаться.
На глаза настырно лезли не убранные под панель кабели дистанционного пуска ракет. Рейфлинт незадолго до похода распорядился провести их к себе в каюту. Два толстых кабеля напоминали на крутом изгибе колени сидящей женщины, обтянутые узорчатыми чулками - стальной оплеткой. Рейфлинт так долго не видел женщины, что грешные видения перестали являться даже во сне. Будто кто-то добрый и мудрый изъял о недоступном из души и памяти. Теперь же, после передачи, после мельтешения женских лиц, после певучих голосов, они нахлынули вновь. Рейфлинт погасил плафон, и каюта наполнилась зеленоватой подсветкой аквариума, по стенам заметались тени рыб. Он уселся в кресло, включил гидрофон. Океанская рапсодия на сей раз была скупа на звуки. Несколько раз прощебетал Тэдди, но голос его потонул в мерном плещущем шуме. Рейфлинт догадался: наверху шел дождь. Сезон дождей в Северной Атлантике начинается осенью, значит, на поверхности либо сентябрь, либо октябрь. После записки Коколайнена он перестал следить за календарем. Доктор Коко был первоклассный медик, и если он считал суперлепру неизлечимой, то, значит, так оно и есть. Кстати, в очередном сеансе связи надо будет попросить нового врача. Все-таки не борту сто человек… Лепра лепрой, но погибать от какого-нибудь аппендицита ничуть не радостнее…