Тайна Белой Розы
Шрифт:
— Возможно, — осторожно кивнул я, — однако вы нашли время посетить одно из последних его заседаний — суд над Александром Дрейсоном.
Она нахмурилась и снова замолчала.
— Как вы познакомились с Элом Дрейсоном?
— Я не сделала ничего плохого. Я не обязана с вами разговаривать. — Она отодвинула стул и встала.
Я сунул руку в саквояж и медленно вытащил копии писем, которые она написала Дрейсону и пыталась вручить ему на суде.
— Полиция знает все о письмах, которые вы пытались отправить Элу Дрейсону, — произнёс
Мей Лин побледнела, вцепившись в спинку стула.
— Мои родители ничего не знают о Дрейсоне.
— Я верю, что вы говорите правду. Нас интересуете только вы — и ваша связь с Дрейсоном.
Девушка молчала, глубоко задумавшись.
— Нам просто нужно, чтобы вы ответили на несколько простых вопросов, — вмешалась Изабелла, очаровательно улыбнувшись.
Мей Лин окинула Изабеллу внимательным взглядом. И опустилась на краешек стула.
— Когда вы познакомились с Элом Дрейсоном? — спросила Изабелла.
— В прошлом году, — неохотно ответила Мей Лин. — Он обедал в нашем ресторане. Пригласил меня на встречу.
— В Чайнатауне проводится не так уж много анархистских собраний, — мягко заметил я.
Девушка кивнула.
— Наши люди слишком заняты. Все здесь, — сказала она, указывая на ресторан, — много работают и проводят долгие дни в ресторанах и прачечных. И ради чего? Даже другие иммигранты ненавидят нас. Они говорят, что мы все ничего не делаем, потому что китайцы работают за бесценок. Но у нас нет выбора. Нам нужна работа, чтобы выжить.
В голосе девушки была слышна горечь. Она достала портсигар.
— У вас нет зажигалки?
Я покачал головой, но Чарли, который наблюдал за нашим разговором с другого конца комнаты, вышел вперед с коробком спичек. Затем он отошёл обратно, но суть была ясна: он присматривает за Мей Лин.
Девушка глубоко затянулась, наслаждаясь дымом, и заговорила снова:
— Ваше правительство ограничивает нас практически во всём. Оно издаёт законы, по которым мы, женщины, не можем въехать в вашу страну. Поэтому здесь в большинстве своём работают мужчины, а не женщины. Из-за Акта об исключении китайцев. Неудивительно, что мужчины находят некитаянок. У моего брата жена-ирландка и рыжеволосый сын.
Она усмехнулась, снова показав пожелтевшие зубы.
— Поэтому вы присоединились к анархистам? — спросила Изабелла. — Чтобы улучшить положение китайской общины?
Мей Лин энергично закивала.
— Да. Точно так же, как итальянцы, русские и немцы. Они тоже упорно трудятся, чтобы улучшить жизнь своих людей.
— А затем ваши отношения с Элом Дрейсоном стали носить более личный характер. Он доверял вам, — мягко сказала Изабелла. — Нам сказали, что вы пытались передать ему письма во время суда. Любовные письма,
Услышав это, китаянка рассмеялась — громче, чем я ожидал от женщины ее миниатюрных размеров.
— Так все и должны были подумать. Дрейсон бы гордился.
— А что еще мы должны были думать? — поинтересовался я.
Она пожала плечами.
— Я не писала этих писем. Только доставляла их.
Теперь я слушал очень внимательно.
— А кто их вам передал? — уточнила Изабелла.
— Понятия не имею. Они приходят сюда, в ресторан, в коробках с партиями юэбинов. Все записки, полученные вечером, я доставляю в суд утром — точнее, пытаюсь доставить.
— Кто давал вам инструкции? — спросил я. Очевидно, если Мей Лин говорила правду, то она была всего лишь курьершей; подлинный интерес вызывал анархист, наставлявший ее.
— Мистер Страпп, — ответила она.
Джонатан. Брат Ханны.
— И что он вам сказал?
— Я ведь уже повторила, — пожала девушка плечами. — Он сказал, что письма, которые приходят в юэбинах, нужно на следующий день относить в суд.
Так был ли Джонатан тем, кого я искал? Или он — просто еще один участник большого заговора? В любом случае, теперь у меня не было выбора: мне нужно было сегодня же вечером навестить Страппов.
Изабелла на время отвлеклась, читая записки, затем повернулась ко мне и нахмурилась.
— Ты уже читал их, Саймон?
— Не очень внимательно, — признался я.
— Все эти дефисы, — сказала она. — В словах есть какой-то смысл, но складываются они очень странно. Смотри.
Она протянула мне письмо, и я прочитал:
«Увы, тайна-страсть-наша, родной-мой обожаемый. Одним-глазком-хоть-увидеть хочу-тебя-иначе разлетится-она-прахом. Сгораю-в-пламени и гибну».
— Вы понимали, что доставляли? — спросил я Мей Лин.
— Я понимала всё, что мне нужно понимать, — с загадочной улыбкой произнесла она.
Этот ответ ничего не значил. Я попытался надавить на неё, напоминая, что удовлетворит меня только её полное сотрудничество.
— Иначе они пришлют кого-нибудь другого.
Ее ноздри раздулись от гнева, но она наконец ответила:
— Это шифр. Это все, что я знаю.
Изабелла нахмурилась.
— Дай мне ещё раз взглянуть на письма. Я всегда неплохо разгадывала ребусы, — улыбнулась она мне и вооружилась карандашом.
— Вы знаете, о чём в них говорится? — спросил я Мей Лин.
Она покачала головой, но почти в ту же секунду Изабелла подняла глаза и торжествующе подняла палец.
— Получилось! Это один из самых простых шифров. У тебя есть чистый лист бумаги?
Я кивнул и вытащил из саквояжа записную книжку.
— Это так называемый «нулевой шифр», — сказала она, — потому что зашифрованные буквы не видны — они замаскированы дефисами. Но посмотри: они просто пытаются сказать Дрейсону, что контрабандой протащат ему сигареты.