Тайна Бутлегера, или Операция «Ноктюрн»
Шрифт:
– Похоже, он слепой и глухой, – заметил Уэйн Суханову. – Позвоните.
Суханов позвонил. Только теперь Шабе обернулся и, увидев у ворот людей, с трудом передвигая ноги, направился к стене здания, где находился пульт дистанционного управления воротами.
– Нет, он не глухой, – заметил Уэйн.
– И вовсе не слепой, – заключил Суханов.
Раздался щелчок, и ворота открылись.
– Нас ожидают, – объяснил Уэйн старику.
Ничего не ответив, Шабе жестом велел им следовать за собой. Снял со спины баллон
Гости двигались за ним чуть поодаль и не без некоторой настороженности.
– Я думал, что у послов на Западе более многочисленный и более вымуштрованный персонал, – негромко заметил Суханов.
Уэйн подыграл ему:
– В это время все они еще спят: забудьте о профсоюзах, товарищ.
– Знаешь, что мне приходит на ум. Что инициатива этой странной встречи могла исходить от тебя, Уэйн.
– Отчего вы, русские, такие недоверчивые?
Суханов незаметно ощупал под пиджаком пистолет.
– Оттого, что хотим оставаться в живых, молодой человек.
Они поднимались по ступенькам следом за Шабе. Властным жестом Уэйн остановил Суханова:
– Подожди тут. – И приказал Шабе: – И ты тоже стой, где стоишь!
Старик остановился с безучастным видом.
Поднявшись на террасу и сделав несколько шагов, Уэйн заглянул в окно и тотчас возбужденно позвал Суханова:
– Иди, иди сюда! Быстрее!
Глаза его блестели. Он увидел, что Шабе остановился недалеко от стеклянной двери и кивком приглашает войти. Уэйн снова, теперь уже вместе с Сухановым, заглянул в окно. Мерилен сидела возле горящего камина, облокотившись на ручку кресла, в одной руке ее был стакан с молоком, а другой она придерживала на коленях газету. На лице ее, склонившемся к газете, и на светлых волосах играли отблески огня. В вырезе платья видна была крупная красная роза.
На столике рядом был накрыт завтрак, из пепельницы поднимался дымок от сигареты.
Открыв балконную дверь, Уэйн первым вошел в гостиную и сразу же направился к Мерилен. Глаза его сверкали – он предвкушал радость победы и торжество мести.
– Наконец-то мы увиделись, Минни!
Она не ответила и вообще никак не реагировала, будто не слышала его. Какой-то легкий шум заставил Уэйна обернуться. Он увидел изменившееся лицо Суханова и за ним Шабе. Старик закрывал за собой дверь, но его правая рука сжимала крупный пистолет с глушителем, ствол которого упирался в спину Суханова.
Уэйн хотел было достать оружие, но остановился, потому что Шабе, оттолкнув Суханова, тут же прицелился прямо в него.
– Значит… ты и есть… старик…
Отходя боком и держа обоих под прицелом, Шабе кивнул.
– Опусти пистолет, – сказал Суханов. – Мы пришли сюда говорить, а не стрелять.
– Но вы вооружены.
– Ладно, – согласился Уэйн, – сложим оружие.
– Сначала вы. По очереди.
Нарочито замедленным
– Теперь твоя очередь.
Шабе осклабился в своей страшной улыбке, по-прежнему целясь в обоих.
– Там у вас целая куча вооруженных людей, а я один. Мы квиты, так что давайте поговорим.
Взбешенный, Уэйн обернулся к Мерилен:
– Что означает эта шутка? Смотри, Мерилен…
И только тут он, потрясенный, понял, что все это время Мерилен сидела неподвижно, не меняя позу, словно восковой манекен. Он шагнул к ней, присмотрелся и увидел, что лицо ее и руки были мертвенно-синими, окоченевшими. Перед ним сидел труп. Ниточка дыма, поднимавшегося из пепельницы, исходила от уголька, а не от сигареты. Голос Шабе зазвучал властно:
– На пол, оба! Сесть и сложить руки на коленях!
Они повиновались. Сели на ковер, как велел старик, и это лишало их возможности как-либо действовать. Шабе посмотрел на Уэйна:
– Мы ведем рискованную игру. Но ты нарушил правила, ты смошенничал.
Уэйн с презрением ответил:
– В нашем ремесле не существует никаких правил.
– Одно правило установлено мною.
– И что же это за правило, старик?
– Вспомни, что ты сделал с Рудинским.
Уэйн растерялся. Но только на мгновение, когда в памяти возникло искаженное от боли лицо Юрека во время мучительной пытки инъекцией. Уэйн понял истинную роль Юрека и даже закусил губу, настолько сильными были сразу оба чувства, захватившие его, – злость и восхищение.
– Понимаю. Должен поздравить его. Он настоящий ас в своей профессии.
Шабе двинулся к нему. Его мрачная, худая как скелет фигура нависла над стоящим на коленях Уэйном.
– Мое правило: никаких пыток.
Он выстрелил неожиданно и прямо в лоб. Уэйн был убит мгновенно.
Суханов заметался было, но старик, резко повернувшись, ударил его в лицо пистолетом и стал смотреть, как тот прижимает рукой щеку.
– Мы остались вдвоем, товарищ, – сказал Шабе по-русски.
Суханов был поражен:
– Товарищ?
Шабе кивнул:
– Ветеран.
В глазах Суханова блеснул лучик надежды.
– На кого работаешь?
– Тебе должно быть известно. Ты ведь знаешь меня.
– Никогда не видел.
– Поройся в памяти, Суханов.
– Я не знаю, кто ты такой, – сказал Суханов, пристально вглядываясь в Шабе. – Это какая-то ошибка.
Шабе печально улыбнулся:
– Никакой ошибки тут нет.
Он полез в карман и достал смятую записку. Это был клочок бумаги, на котором охранник НКВД, некогда пытавший Шабе, написал имя своего начальника, перед тем как его настигла неминуемая месть Шабе, то есть смерть.
– Узнаешь почерк? – спросил он Суханова.