Тайна Черного дома
Шрифт:
Прошло три дня, и Буков выполнил задание, причем предоставил хронику последних суток Мальчика с перечислением даже того, сколько и в каком сортире тот провел времени. За работу опер попросил пятьсот баксов. Деньги по тому времени немалые, тем более для мента.
— Пошли его! — отмахнулся Артист. — Скажи, что мы его кинули, потому что с ментами у нас других дел нет.
Баран согласно кивнул. Никакой иной мысли по этому поводу у него и не могло родиться. Ментов надо кидать!
— Да он же мне на хвост упал! — заныл Мальчик.
— Не возникай! — одернул его Артист. — Он у тебя на хвосте, а мы у него! Не полезет он, ляжет на дно и будет молчать. —
Когда был восстановлен телефон Букова и добыт его домашний номер, Артист позвонил ему.
— Здорово, Буков. Помнишь, пару лет назад ты делал работу для одного амбала?
— Для Виктора, что ли, Баранова? — спросил Буков, как будто эту работу он делал на прошлой неделе.
— Да. С нас семьсот за то дело. И хотим заказать еще одно. Три тысячи аванса прямо сейчас получишь, четыре — потом.
— Что делать?
— Пока продиктуй адрес. Выезжаем с деньгами. — Артист смахнул пот со лба. Голова у него шла кругом. В Большом доме был готов клиент, нужны были свежие почки.
Если бы капитана Букова спросили в каком-нибудь суде офицерской чести или на другом подобном, не существующем ныне собрании о том, как он смог дойти до жизни такой, как сумел оскотиниться, он бы не стал отвечать. Зачем говорить с теми, кто задает такие идиотские вопросы! А если бы ему стали говорить с насмешкой, что он, мол, свою небольшую зарплату пытается оправдать предательством, он разрядил бы в насмешников своего «Макарова». Очень не любил капитан Буков, когда ему в глаза смели говорить подобные вещи. Хотя при желании он бы мог ответить на все вопросы. Теперь сотрудник милиции после дежурства идет охранять какую-нибудь коммерческую структуру. И что из этого вытекает? А то, что на основном посту — бывшего советского милиционера — он или впрямую спит, или экономит силы: ему надо хорошо служить у хозяина, иначе выгонит. Но и это еще не все. Предположим, он узнает, что на его коммерческую кормилицу намечается облава — налоговая полиция или иная, с его точки зрения, нечистая сила. Что он делает в этом случае? Тут же стучит хозяину — в надежде получить подачку-премию и потому, что он кровно заинтересован в существовании этой чаще всего жульнической структуры. И тут уж, как говорится, за что боролись… Налицо — срастание органов внутренних дел и мафии, «о чем все время твердили большевики». А главный господин их, а теперь и главпалач Ерин называл это провокацией и клеветой. И понять его можно: ему-то, небось, из этой кормушки больше всех достается!
Впрочем, Буков в разговорах на такие темы не участвовал и вникать ни во что такое не хотел, руководствуясь принципом: меньше будешь знать, лучше будешь спать. Вообще-то этот тезис еще при Чурбанове придумали. Но теперь он еще больше работает.
Надо сказать, что Буков занимался исключительно сыском. К примеру, ребенка найти пропавшего или сбежавшего должника, определить, где некая красавица проводит время, пока человек, который платит ей деньги, занят делами и т. п. — всего не перечислишь.
Так что вопрос о том, подрывал ли Буков основы государства своей деятельностью, спорный. Поисковик он классный, этого у него не отнимешь, таким родился. Да еще плюс высшая школа милиции. Найти он мог буквально все. В родной деревне его так и звали — Легавый. Причем имели в виду не оскорбительное прозвище, а породу собаки, лучше которой на охоте не сыскать.
Получив от конторы Артиста вводную, Буков сразу рванул на Немецкое. ОМОНа там оказалось в этот час,
— А мне говорили, четверо! — брал на понт он ханурика. Ведь важнее всего ему было установить количество. Если убиты все четверо — нечего и искать.
— Трое, падлой мне быть! Сам видел… — настаивал ханурик, сжимая жгущие кулак деньги.
Выйдя с кладбища, Буков сразу позвонил Артисту и получил указание перезвонить через полчаса. За это время Турукин принял решение: искать оставшегося в живых Лучкова. Найти и убрать! Но прежде всего отыскать, пока он скрывается и, скорее всего, не успел настучать органам. Пока не успел…
Позвонив вторично, Буков узнал, что ему предстоит искать Лучкова Луку, отчество которого неизвестно, а место жительство — район Шаболовки. Про Шаболовку Толик случайно услышал от Мальчика, покойного теперь, и это сведение оказалось самым важным из всего, что успел сказать ему незадачливый адъютант.
Буков понял, что сейчас ему не до конспирации. Заказчик требовал скорости, предлагал покупать всех, кого надо, и действовать энергично. И он пошел в милицию. Спокойно вошел в нужное ему отделение, представился, нашел нужного ему майора, заместителя начальника по розыску. И они, быстро прокачав картотеку, убедились, что на Лучкова Луку там ничего не было.
Майор, которого Буков пообещал отблагодарить за помощь, после неудачи с картотекой задумался на минуту и неожиданно хлопнул ладонью по столу.
— Подожди-ка! — И, подняв телефонную трубку, приказал: — Никифорова ко мне!
— Кто такой?
— Мировой оперативник! Весь околоток, считай, в лицо знает…
Никифорову стоило труда выдержать хладнокровие, когда у него спросили по Лучкова Луку, проживающего где-то неподалеку. Он пожал плечами.
— Вообще-то у меня на лица неплохая память. А по фамилии… нет, не могу припомнить такого. А его вообще-то кто-нибудь видел?
— Не понял… — Буков перехватил никифоровский взгляд.
— Я имею в виду, если кто видел, то пусть приедет сюда. Заделаем фоторобот…
— Мысль! — кивнул обрадованный Буков. И стал звонить.
Он, понятно, не надеялся, что его заказчик припожалует в милицию помогать с фотороботом. Но и словесный портрет чего-то стоит.
А Никифоров про себя радовался: когда они покойным Кулькиным делали на Луку «робота», то очень аккуратно маскировались в лаборатории, несли какую-то ахинею про любовника кулькинской подруги.
Словесный же портрет, полученный по телефону, как и предполагал Никифоров, оказался безликим. Лейтенант из лаборатории, что помогал им и в прошлый раз, сложил теперь на экране нечто усредненное. Ну что можно дать, к примеру, от такого описания: «…лицо обычное, нос прямой, не очень длинный, глаза средние, вроде бы карие» и т. д. и т. п.
— Да он на всех похож! — безжалостно подвел черту Никифоров. — А нельзя все-таки этого, который его видел… сюда попросить?
— Да там… старушка лет под девяносто. Никифоров не отказался бы взглянуть на ту «старушку». И ему очень не нравилось, что Луку стали трясти на следующий же день. Что он на самом деле за птица? И он снова внимательно, якобы подыгрывая начальству, посмотрел на ополчившегося фотоуродца.