Тайна чудесных кукол
Шрифт:
Инга встряхнула головой. Будет она учить Гаспара, вот еще! Теперь уже не до того…
На кухне было жарко и суетно. Поварята нагружали блюда пирожными, в большом котле пузырился лососевый суп, а из печи доносился аромат копченого мяса. Инга слышала, что на торжественном приеме по случаю открытия Выставки собирались подать сорок четыре блюда, в том числе и вонючий сыр с зеленой корочкой, который выдерживали в дальнем подвале больше двух лет, и гигантский торт-безе, который по частям доставили из самой Агмарры, столицы
В центре кухни, сбившись в шумную, подвижную стайку, болтали горничные.
– Слышали? Две тысячи шестьдесят четыре разные штуковины! – шептала рыжая Аннета, и от волнения у нее, казалось, даже веснушки на носу порозовели.
– Не штуковины, дуреха, а диковины, – скривилась длиннозубая суровая Марна.
Инга помедлила, сделав вид, что поправляет завязки на рукавах. Хорошо бы на нее не обратили внимания, потому что горничные – это все равно что газета для швейцара Барно: самые свежие новости.
– Две тысячи! Да столько хлама даже во дворец не впихнуть! – всплеснула коротенькими ручками круглая Брида. – Говорят, там будет чешуйчатый Касмарский слон, только я что-то не верю, это ж какая громадина!
– Его еще вечером доставили, я сама видела. Посудина огроменная! Бортами чуть не черпала, – подхватила Аннета.
– Опять ты в порт бегала? Смотри на горбуна не напорись… – нахмурилась Марна.
Инга навострила уши. Во дворце любили поболтать про горбуна, но кто он и что в нем такого ужасного – кроме горба, конечно, – Инга не понимала.
– Да видела я горбуна, он там всю неделю ошивается!
– И ты тоже ошиваешься.
– Да там весь город! Грех же не поглазеть, что со всех стран на эту нашу Выставку привозят!
– А горбун-то что?
– Да ничего. Глазел, вынюхивал… Страх, а не человек! А с ним еще два каких-то типа… Такие же жуткие…
Инга поежилась.
– А еще в порту опять искры видели, – припомнила пухленькая Брида.
– Врут! – фыркнула Марна.
– Говорят, колдовство…
– Какое такое колдовство?
– Ну искры же! Из ниоткуда! Из воздуха!
– Только языками и треплют… Не бывает больше никакого колдовства, – отрезала Марна.
– А вот и бывает! – вмешалась Аннета. – Мне иногда такие сны снятся… Колдовские! Голова после них так и пухнет!
– Что ж в этом колдовского? – скривилась Марна. – У меня так каждое утро.
– Да нет, ты не понимаешь. Я как-то… – Аннета понизила голос, и Инге пришлось вытянуть шею, чтобы уловить хоть слово. – Как-то я проснулась с такой вот пухлой головой, а вокруг – искры!
– Не может быть!
– Своими глазами видела!
– Да врешь!
– А вот и не вру.
– А нас тут опять прынцесса подслушивает, – шепнула вдруг, оглянувшись, Брида.
Горничные захихикали. Инга вспыхнула.
– Вы бы тут
Горничные расхохотались в голос.
– А зря, зря! Вырядилась бы, сошла бы за куколку. Стража бы и перепутала, – подхватила Брида.
– И пропустила бы в залы к господам.
– А там – принц!
– А он-то что? Наш Принц Драная Кепка на всю эту красоту не смотрит.
– А и то верно. Ему бы псину новую или коня…
– Воздушного змея!
– Рогатку!
– Слыхали? – Аннета совсем отвернулась от Инги и понизила голос. – На той неделе он опять на прогулке «заблудился». Он так сычу своему сказал. А у самого весь зад в траве. Опять в гавань, наверное, ускакал. Мне шепнули, что он там в скалах прячет удочки. Самодельные.
– Во дурень, – фыркнула Марна.
Инга окончательно залилась краской и побежала мимо. Одно дело, когда насмехались над ней: положение у дочери кукольника было странным. Они жили во флигеле для слуг обособленно: и не прислуга, и не господа, а деревянные лакеи только добавляли неопределенности – вроде бы и прислуживают, но не люди. И наставник принца, которого за крупные округлые глаза навыкате только сычом и называли, тоже особа не слишком уж важная. А вот наследник…
– Разве можно насмехаться над самим принцем? – спросила Инга у кухарки.
Магда колдовала над суповым чаном, смахивая с широкого красного лба капли пота, а теперь оглянулась, ухмыльнулась, обнажив битый зуб, встряхнула мучным фартуком и приобняла Ингу свободной рукой.
– Так они ж дурочки, и смеются они необидно, – ответила Магда, дуя на ложку и отхлебывая на пробу суп.
Хорошо, что король не заходит на кухню. И без того по дворцу ползут слухи: хочет выписать повара из Лозенны, как принято теперь у передовых монархов. Вряд ли лозеннский повар хлебает суп из той же ложки, которой его размешивает. Только вот Магда, не слишком озабоченная, как она говорила, «модной вашей хихиеной», в сотню раз лучше какого-то там ученого умника.
– А мне обидно, – буркнула Инга. – И за себя, и за принца.
– А ты за принца-то не обижайся. Он-то там, а мы-то тут.
Магда потрепала Ингу по голове, а та сморщилась и, уставившись в начищенный котелок, принялась оправлять кудряшки.
– Ох-ох, я и забыла, – ухмыльнулась Магда. – Дело-то сегодня сурьезное, а? Выставка… Эх, повидать бы… Да нам-то не судьба.
Инга переступила с ноги на ногу и потупилась. Она как раз Выставку увидит, потому что среди двух тысяч диковин – отцовские чудесные куклы. А вот Магду туда не пустят.