Тайна деторождения: практика и теория
Шрифт:
— Давай, — склонившись, шеркнул Ник своим носом по моему. — Но, ты же фейерверки хотела посмотреть? Впервые за семь лет.
— А, подумаешь, — и подтянулась к его уху. — Тебя я больше хочу. Очень сильно.
— Кху — кх-ху.
— Ник, ты подавился? По спине постучать?
— Нет… Спасибо, господин Людвиг…
О-ох… Первое утро «сочной недели» [6] . Я его встретила на теткиной гусиной перине, правда, спущенной на этаж. Просто лежала и блаженно пялилась в потолок. Снизу слышались голоса: мамин (значит, и родители
6
Первая неделя после Солнцепутья, на которой принято ходить друг к другу в гости. Заканчивается встречей Нового года.
— «Ник?»
Нет ответа. Значит, уже далеко. Хотя, нет. Он — здесь. На моих губах, на моей коже… «Я это Солнцепутье никогда не забуду».
— И я тоже. Я… тоже.
— Агата, ты проснулась? — и прыг ко мне в кровать. Румяная и довольная. — А я уже…
— На горке каталась.
— Откуда ты знаешь? — выкатило дитё глаза.
— По твоему румянцу, — обхватила я ее горячее лицо и чмокнула в нос. — Доброе утро, мотылек. Чем сегодня займемся?
— Тети Катаржина и Гортензия на здешнюю площадь зовут. Там представление будет. А я…
— Домой рвешься пересаживать в новые горшки цветы.
— А это — откуда?
— Тебя знаю, — подскочив, набросила я на нее одеяло. — А, давай домой и махнем. Только, по дороге заскочим в наше с Ником учебное заведение. Я тебе его покажу.
— Ладно, — пыхтя, выбралась Варвара. — А меня там учиться не заставят?
— Нет. Тем более — каникулы.
Вот с каникулами я и просчиталась. Канцлера Исбурга на месте не было. Вот же скобан. И это лишь на младших курсах дозволено заблуждаться, что педагоги — боги без перерывов на сон и еду. Но сейчас-то? Однако по гулким пустым этажам мы с Варварой прошлись. И даже в некоторые аудитории заглянули… Странное ощущение: будто детство украли. Вроде — вот оно, а уже — не твое. И другие дети бегают по коридорам, делятся другими своими тайнами и целуются… Нет. Вот этого у меня даже Бередня не отняла:
— А вот здесь мы с Ником… — застыла я у простенка между шкафов.
— Целовались, — хихикнула Варвара.
— А ты откуда знаешь?
— Просто, — вздохнула она, поправляя косичку. — Я вас знаю.
— Ах, ты ж! Ну, держись!
И, тряхнув стариной, понеслась за визжащим дитем по коридору к лестнице. Ба-бах!
— Ой. Извините, — женщина, в которую Варя влепилась, опустила руки:
— Ничего, — и подняла красивое улыбающееся лицо. — Ага-та?
— Ксения… — вот и встретились. Тысь моя майка.
— А я тут к госпоже Лэшок заходила, — неловко мотнула Ксю рукой. — Она меня пару лекций первому курсу читать звала… С Солнцепутьем тебя. Вас. А это и есть та самая Варвара, которую… Мне Ник рассказывал.
— Да неужели?
— Ну, не он сам… Агата, я тебя еще не поблагодарила за свое…
— Не стоит, Ксю.
— А-а… А, может, пойдем сейчас куда-нибудь втроем? Посидим, поболтаем?
— О чем?
— О чем? — вскинула она свои голубые
О-ох. Ну… ты сама напросилась:
— Варя!
— Что, Агата?
— Пойди на первый этаж. Там картины висят. Посмотри их пока, — не отрываясь от голубых глаз. — Я скоро догоню.
— Хорошо.
Хорошо… Вот сейчас мы и выясним. И почему и зачем. Потому что вопрос есть. Возник, когда схлынули эмоции. Очень полезно их отбрасывать в сторону и тогда многое, вдруг, проясняется. Особенно, когда пишешь подробный отчет. Как я тогда Глебу. Например: сходство в признаках «угнетенного состояния» после дриадского дурмана и (спасибо за наглядность Велиару) в койке с «моей лучшей подругой». А еще сразу вспоминается, что эта «лучшая подруга»…
— Ксю, я согласна забыть и простить. Если ты мне сейчас на вопрос ответишь. Честно и правильно.
— Какой вопрос? — прищурилась она.
— Почему ты Нику не рассказала? Не мне, ему?
— О чем? — и удивленье в глазах. Вот после него мне плечи и передернуло:
— О том… что ты его «угостила» тогда?
— Чем?
— Тебе название сказать? — а, блефовать, так блефовать. — Или, может, все же, сама? Как моя лучшая подруга? Или ты забыла, что я там тоже была? В Грязных землях? Правда, позже тебя на семь лет, но — два раза. У тебя ведь в дипломе одна из глав так и называлась: «Остаточные природные рефлексы у дриад, лишенных магии». А может, тебе охотницу по имени назвать, которая тебя той бодягой снабдила? Кстати, незаконной. Она сейчас очень о том факте сожалеет и готова дать показания в обмен на…
— Не докажешь!
Уф-ф…
— Да неужели?
— Ты ничего не докажешь, — зло выдохнула Ксю. — Ни-че-го.
— Да? А мне и не надо. Валяйся в своей грязи одна. Но, если хоть на дюйм приблизишься к Нику, так и знай, подруга, я это сделаю. Теперь-то уж точно, — и, брякнув в сумке Вариными горшками, пошла к лестнице.
Ни разу в жизни я еще так откровенно не блефовала. Но, оно того стоило. Это точно…
Глава 4
Каково общее число картин в столичном вернисаже? С чем самое вкусное мороженое в «Ледяной птичке»? Во сколько начинается дневной спектакль в кукольном театре и почему принц Игорь из книжки оказался таким недогадливым? Ну, так я вам отвечу: четыреста тридцать восемь, с черничным сиропом и мармеладом, в три часа и… потому что, от природы — идиот. Уф-ф… Все эти «тайны» я постигла за два минувших дня, проведенных с Варварой. И это, не считая ключевой разницы между комнатной сентопией и фиалкой, выраженной в девяти пунктах, повторенных три раза… И как Ник все это переносит? И как мне после всего перенесенного сохранить трезвость ума? Хотя, это уже вопросы к нему. И я их обязательно задам, как только этот «дезертир с детского фронта» окончательно вернется. Пока же он забегал к нам лишь вчера вечером и на три минутки. Спросил: «Как вы тут?», отчитался: «Влез по самые уши и неизвестно насколько» и, чмокнув нас по порядку выстраивания в прихожей, срочно смылся за дверь. Оставив после себя запах морской соли вперемешку с казенным кухонным ароматом… Запах свободы…