Тайна дразнит разум
Шрифт:
Хозяйка преградила догу путь: на миг призадержала его у стены. И этого оказалось достаточно для того, чтобы садовник свободной рукой схватил со столика безмен. Весы, похожие на булаву, всегда лежали у парадной двери. Морозиха, как звали ее поозеры, безменом взвешивала ильменских лещей, а еще навесистая железяка лежит для благословения непрошеных гостей…
Удар по Графу пришелся меж торчащих ушей. Хозяйка обняла обмякшего любимца и, конечно, отпустила Сильвестра с богом.
Ветеринарный врач сотрясения мозга у собаки не обнаружил, а депрессию дога объяснил отсутствием
В таких хлопотах прошла неделя без мужа. Его скорое возвращение явилось сюпризом не только для нее. В тот день пассажиры, прибывшие на станцию и пристань, несли багаж на себе. Морозов нанял всех извозчиков, рассадил по коляскам питерских цыган и шумной кавалькадой — на остров Скит… Там, в сосновом бору, жгли костер, плясали и пели хором.
Отсыпался Гриша дома, тянул кислый квас, а про Сильвестра даже не вспомнил. И деньги, брошенные на ветер, не подсчитал: его карманы туго набиты червонцами.
Не посвящая жену в свои коммерческие дела, он улыбался:
— Мой главный доход — рулетка и скачки.
И правда: однажды на ипподроме Морозов рискнул крупной ставкой на лошадь, неказистую, жилистую, с лукавой кличкой Пуля. Она-то и примчалась первой. Гриша сорвал большой куш. В городе три знатока лошадей: Морозов, старый извозчик Фома и новый начальник ГПУ, бывший пастух. Азартным скачкам, бегам Пульхерия Ждановна предпочитала деловые поездки.
Сегодня за пять часов она успела побывать на кладбище, в комиссионке, на аукционе и у гадалки. Пока муж путался с черномазой цыганкой, на карту всегда выпадала пиковая дама, а сегодня бубновая. Сейчас Гриша завлечен приезжей белобрысой актеркой. Квашонкина рвет и мечет: готова задушить гастролершу, а законная жена поет от радости:
Ты уедешь в Питер дальний, А любовь моя со мной…Слова Морозиха подбирает сама: у нее с малых лет страсть к стихоплетству и собирательству. В школе коллекционировала марки и открытки с видами русских курортов. А в день свадьбы отец, петроградский ростовщик, подарил дочке чудо-часы, не выкупленные закладчиком, — бронзовую модель памятника Тысячелетию, с шаровым циферблатом и изогнутыми стрелками. Часы отмечали время суток, дни, недели, месяцы, годы, а также исполняли гимн «Боже, царя храни» и, по заказу, «Марш Черномора».
Этим свадебным подарком и началась увлекательная охота за макетами, моделями, картинами, рисунками и даже фотографиями микешинского памятника в Новгороде.
Сегодня Морозиха приобрела шахматные фигурки, среди которых четыре малюсеньких разноцветных памятника России. Их удобно брать за крестики и переставлять по доске.
Любуясь удачной покупкой, Пульхерия Ждановна уловила дразнящий запах только что испеченной кулебяки. Тучная, пышнощекая, с тройным подбородком, в легком кружевном платье, она взглянула на край стола, где дышал жаром пирог с сочной мясной начинкой, прикрытый воздушной марлей.
Этой ночью ей снились кошмары: переела за ужином. Муж ткнул ее в рыхлый живот и фыркнул: «Ты, Пуха, не
С балкона прожора увидела Кремль, но увидела по-своему: огромный торт с шоколадными башнями, купола храмов — опрокинутые репки; белую колокольню — сахарную голову и сад — пучок салата. Облизывая пухлые губы, она попятилась к пышному пирогу, но тут, к счастью, всполошился парадный звонок.
Напружинив хвост, пятнистый дог с красными глазами опередил хозяйку и солидно, как подобает стражу, глухо зарычал. «Сильвестр», — стрелой уколола мысль, и Морозиха почувствовала озноб в ногах.
— Кто там? — опасливо спросила она, не торопясь отмыкать замки входной двери.
— Ваш знакомый, охотник Калугин.
Пульхерия Ждановна признала его по голосу. Она больше всего боялась воров, потому и домработницу не держала: прислуги — первые наводчицы. А в доме полно золота, серебра, хрусталя, ковров, мехов, да и коллекция ценная.
— Проходите! Граф не тронет…
Хозяйка безошибочно уловила настроение своего пса. Наверное, костюм охотника пропах собачьими запахами. Граф дружелюбно завилял плетевидным хвостом.
Гость, сын Анны Васильевны, с пакетом в руке, ласково подмигнул догу, искренне похвалил его стать, умные глаза и сообщил о воскресной выставке собак:
— Жаль! Демонстрироваться будут лишь гончие, легавые и лайки, а то бы ваш красавец взял первый приз…
Польщенная хозяйка готова сейчас же принести родословную Графа, но, увидев в руках гостя фарфоровую модель памятника, напрочь забыла о доге.
— От Анны Васильевны, — протянул он желанный подарок.
Принимая копилку, коллекционерша расплылась золотой улыбкой: верхний ряд зубов — сплошь в червонных коронках. За деньгами она не постоит…
— Нет, нет, голубушка, я тоже собиратель фольклора.
Его добрые глаза и задушевный голос почему-то побудили ее взглянуть в зеркало, окаймленное овальной рамой из орешины. Странно, полнота и молодит и старит: лицо без единой морщинки, а фигура огрузлой бабищи.
Свою коллекцию хозяйка не рекламировала, опасаясь воров и национализации (случай с Передольским свеж в памяти), однако собиратель фольклора внушал доверие, а главное, она понимала, что подарок исходит от него, а не от матери, поскольку та решительно отказалась продать ей копилку.
И Пульхерия Ждановна пригласила его в смежную комнату.
Металлические весы, лежащие на столике в прихожей, привлекли внимание краеведа. Они не отличались точностью: надежнее пользоваться чашечными весами. В этом доме безмен — скорее памятный спутник купеческой династии: не одно поколение Морозовых — торговцы. А то, что навесистый железный стержень лежит у двери, так это, видимо, на случай самообороны.
Проход по коридору не длинен: историк не успел осмыслить русский безмен, но, зная особенность своего ума, был уверен, что еще вернется к ручным весам.