Тайна дважды убитой
Шрифт:
— Что я только что раскрыл! — сказал он вместо приветствия. — Бьюсь об заклад, завтра вся Россия только и будет судачить об этом…
— Ты о чём? — спросила Алиса.
— Помнишь, то самое дело? — объяснил Фёдор. — Девушку, которую сбили. Ты ещё, ну, ныряла. В воспоминания.
— Припоминаю, — кивнула ведьмочка.
— В твоём видении было не всё, — сказал следователь. — Горелов действовал не один. У него был сообщник, да какой! Представь себе, купец заманил к себе Хованского… Тот, наверное, проболтался, что именно он надругался над Ксюшей. Ведь его партнёр, что
— Старушки?
— Совершенно точно. Купец запер Хованского в погребе, — продолжал Иванов. — Знаешь, такой, на случай авианалёта? Их строили в пятидесятых.
— Понятия не имею.
— Да и неважно, — махнул рукой Фёдор. Кофе уже заварился, он разлил его в две чашки и поставил одну перед Алисой. — Короче, этот гнусный насильник Кеша просидел бог знает сколько дней в погребе с трупом. С трупом Ксюши. Я зашёл — мать честная. Запах — стеной. Я не шучу! У меня никогда такого не было, понимаешь? Слушай, от меня, наверно, смердит…
— Только табаком, — сказала ведьма. — И что теперь с ними будет?
Фёдор поднял глаза и внимательно посмотрел на свою собеседницу. Что с ней не так? Она говорила тихо и бесцветно. Будто из неё всю жизнь выпили! А лицо… Вроде всё, как было. Золотистые локоны, вздёрнутый носик, аккуратный подбородок. Ах да, причёска. Волосы пострижены, как попало. И взгляд…
— Ты постриглась? — спросил он смущённо. Девушка покачала головой.
— Что с ними будет, Федя?
— Как что? Их будут судить за умышленное убийство, — сказал Иванов. — Поправка: судить будут Горелова. А Хованского — только если поправится. У бедняги помутился рассудок.
Снова молчание. Фёдор увидел, что Алиса совсем не пьёт кофе. Даже не притронулась к чашке. Он хотел ей рассказать, что всё знает про Виктора, но решил молчать. Пусть лучше он придёт. Поговорят по-мужски. Он ведь — брат убийцы, который пытался водить за нос следствие. Саму Императрицу! Вот ведь, недостойные сыны России.
— Тебе совсем не интересно, что со мной произошло? — спросила Алиса после долгого молчания.
— Интересно. Ты мне снилась.
Девушка стала плакать. Слёзы просто текли из её глаз и капали вниз. Лицо и плечи при этом почти не дёргались. Она хотела рассказать Фёдору всю правду, но боялась, что он просто встанет и уйдёт. И тогда она останется совсем одна.
— Виктор, — объяснила она. — Виктор Горелов. Знаешь, я ведь знакома с ними всеми. И с Кешей Хованским — тоже знакома.
— Так что Виктор? — просил Фёдор.
— Он мучал меня каждый день…
— Каждый день? — удивился Иванов. — Ты почему его не выгнала? Ты почему не позвонила?
— Я пыталась… — прошептала Алиса. — Он угрожал меня убить.
Иванов вскочил. Он принялся наворачивать круги по кухне. Впервые в жизни заметил, что плитка на полу этого дома выполнена в древнеримских мотивах. Мозаика, цифры, узоры. Угрожал убить! Надо было выпустить негодяю кишки ещё в тот день, когда они задерживали братца…
— Прости, — сказал Иванов. — Моя вина. Больше я тебя не брошу.
— Это ещё не всё, — произнесла ведьма. — У Виктора был подельник.
Федя взялся за голову. Какой позор! Самый близкий его человек перенёс такие муки. А он — даже не смог её защитить. Иванов проверил оружие: на месте. Нет, нужна холодная голова. Застрели он их тут — и вынесет приговор самому себе. Газетчики будут кости перемывать, всем достанется. Нужно действовать тоньше.
— Мы уходим, — сказал Иванов. — Поживёшь у меня, там безопасно. Возьми вещи, которые тебе нужны на вечер и ночь. Завтра пришлём сюда грузчиков — всё мигом перенесут.
— Федя, если ты меня любишь, найди их. И убей первым. И Виктора, и Владимира. Умоляю.
Иванов кивнул. Собрав вещи, они вновь вышли на улицу: там их покорно дожидалось такси, которое раньше вызвала Алиса. Водитель провёл перед домом полчаса, не меньше. Он улыбался, помогая ставить сумку в багажник. Роскошный «Мерседес» отправился прочь — в коттедж Фёдора. Всю дорогу следователь держал за руку Алису, словно боялся её потерять.
*
А в это время директора редакции Бориса Липова собрались на экстренное совещание. Так было всегда, если новость должна была появиться на первой полосе уже утром. Все были возбуждены, смакуя подробности полицейской операции. Хвалили Святослава, что изготовил замечательные снимки. Частный детектив сидел тут же, сдержанно принимая комплименты. Лишь один человек молчал.
Демьян Хованский.
Он с трудом узнал в фигуре, одетой в безобразные вещи, своего младшего сына. Кеша! Такой смышлёный, такой самостоятельный. Именно на него он возлагал свои надежды. Директора расходились. Постепенно в прокуренном помещении остался только Борис Липов со своим юристом Абрамом, помощник Святослав и партнёр Демьян.
— Что ж, — сказал Борис, обращаясь к Демьяну со смешком. — Вот это новость! Я даже помыслить не мог, что в деле — два обвиняемых. И один из них — целый компаньон. Ты ведь понимаешь, что тебе — конец, Дема? За детьми надобно следить пристально.
Хованский оскалился. Ему стало казаться, что этот прохиндей Липов всё знал с самого начала. Да, Кеша уж слишком рьяно взялся за помощь своему другу Горелову, что попал в переплёт. Оплатил хорошего адвоката, и он, Демьян, мог только приветствовать такое начинание.
Но Липов! Он ведь нанял сыщика. Для чего? Они никогда не пользовались их услугами. И сыщик точно знал, где нужно искать сенсацию. Хованский хотел наброситься на Бориса и задушить его.
— Это ещё посмотрим, — буркнул Демьян. — Я буду бороться за себя и за сына.
— Ты же не хочешь наш бизнес потопить? — спросил Липов. — А? Нашу с тобой газетную империю? Телеканал?
Хованский потупил взор. Он слишком любил их детище. Газеты! Телевидение! Вместе они были такими разными. Он, потомственный дворянин, с прекрасным образованием и манерами. И этот крещёный (или нет?) еврей, единственный талант которого — зарабатывать. Но Борис знал своё дело. Собрал такую команду. Достиг небывалых вершин.