Тайна дважды убитой
Шрифт:
Итак, Виктор повесился сам. Следователь подумал, что это к лучшему. Сам себя наказал: какой благородный сукин сын. Личность второго пока не установили наверняка. Но было понятно, что зовут его Владимиром.
Оставалось, впрочем, одно незавершенное дело. Фёдор взял второй комплект фотографий мёртвого Горелова и его спутника, положил во внутренний карман кителя. Набрал с бумажки номер. И назначил встречу.
Глава 52. Последняя глава
Нет ничего вечного во вселенной. Планеты распадаются на астероиды. Звёзды взрываются
Внимательный читатель мог догадаться, куда направился следак Её Величества. Борис потирал руки: он даже не верил собственной удаче! Неужели теперь у него будет настолько мощный источник… информации? Однако же, Фёдор просто возвращал долги — только и всего. Признак по-настоящему богатого человека.
— В вашей сегодняшней газете отсутствовала одна важная новость, — объявил следователь с порога.
— Какая же? — удивился магнат.
— Виктор Горелов, — объяснил Фёдор. — Брат Дмитрия. Он повесился под мостом. А перед этим — зарезал своего любовника.
— Вот это поворот! — всплеснул руками Борис. — Не хуже бульварного чтива. Почему же эту смерть не отразили в полицейских сводках? Мы бы не пропустили двойное убийство.
— Новый детектив, — пожал плечами Иванов. — Он ещё не знает, что так следует делать. К тому же, он подготовил для меня специальное донесение. Впрочем, я принёс вам снимки. С очень красивой печатью.
Борис принял фотографии, и глаза его загорелись. Он улыбался. Эту новость проворонили все газеты России. А значит, утром он ударит по всей Империи очередной сенсацией.
— Это не подарок, — продолжал Иванов. — Вы тоже должны отдать мне снимки. Вы знаете какие.
— А вас не проведёшь, — улыбнулся Борис.
Он открыл свой сейф — огромный, увеличь его раз в пять — и получишь самую маленькую квартиру-студию в Москве. Безошибочно и быстро обнаружил внутри искомый объект. Протянул следователю фотоснимки в большом и толстом конверте.
— И негативы, — потребовал Фёдор.
— Я собирался их сжечь.
— Я сам.
Иванов не торопился уходить. Он обладал прекрасной памятью, а потому — принялся изучать фотографии. Именно те, что газетчик показал ему в прошлый раз. И даже больше. Потом — сверился с негативами. Двадцать два снимка. Конечно, Борис мог приберечь что-нибудь на чёрный день. Но ему хотелось верить.
— Честь имею, — кивнул Иванов и пошёл к двери, не пожимая руки. Сие не было связано с национальностью собеседника.
— Останьтесь! — вскричал Липов. — Давайте поговорим. Мы с вами можем творить великие дела. Строить Россию — великую, свободную. Равную. Без челяди и знати!
Фёдор, стоя в дверях покачал головой. Глаза его выражали усталость.
— Признайтесь, — сказал он. — Вам не нужна свободная Россия. Вы просто хотите занять наше место. Моё место. Вам лишь одного не хватает: дворянского титула. Но ваши люди вполне способны выхлопотать сие у Её Величества.
Настал черёд Липова горько улыбнуться.
— Вы не правы. Меньше всего меня интересуют
— Вы ведь понимаете, что это невозможно, — пожал плечами Иванов.
*
Часы показали восемь. Москва погружалась в осень: на сей раз — приятную и тёплую. Однако обстановка могла динамично измениться. И последние лучи солнца в состоянии был вытеснить холодный дождь, ветер, туман. Отделение перешло на вечерний режим. Людей меньше, глаза глубже. Начальник, наконец, появился в своём кабинете. Он был строг и серьёзен.
— Должен принести тебе извинения, — сказал Цискаридзе. — Ты был прав. Надо было сразу накрыть этого мерзавца Важенова.
— Пустяки.
— Нет, я обязан извиниться! — настаивал руководитель. — Я был недальновиден.
— Не стоит, — махнул рукой Иванов. — Я прекрасно понимал вас. В этой ситуации копать дальше значило рисковать. Однако, мой профессиональный интерес был слишком велик.
— Меня встречал сам Галунов, — продолжал Генрих, потирая шею. — Матушка негодует. Он с трудом уберёг нас с тобою от её гнева. Можешь себе представить: она хотела забрать звания! Разжаловать нас.
— Вот как, — произнёс Фёдор. После разговора с Бесстужевым новость его не удивила. — Как же у него получилось её отговорить?
— Он сказал, цитирую: нельзя давать ни зад, ни взад, — на этих словах Цискаридзе поднял палец вверх. — Императрицу сие развеселило, и она оставила всё, как есть. К тому же, Галунов в красках описал наш с тобой званый ужин, хоть на нём и не присутствовал. Все тосты за Её здоровье. Ну а мы вдвоём, как ты понимаешь, теперь в неоплатном долгу у нашего друга.
— Только вы.
С этими словами Фёдор достал из внутреннего кармана фотографии и негативы, где Цискаридзе оказался запечатлён в неподобающей обстановке. Генрих изучил снимки и плёнку. Пошёл пятнами. Открывал и закрывал рот, будто огромная рыба.
— Источник уничтожен, — отчитался Иванов. — Прошу вас не искать крайнего.
— Да это… Ну! Мать честная…
— Я уже рассчитался, — продолжал Фёдор. — Не спрашивайте о подробностях. Те, кто мог что-либо сказать, будут молчать.
Генрих лишь кивнул. Подошёл к шкафу из красного дерева, открыл дверь и наполнил два бокала виски. Дрожащей рукой протянул один Фёдору. Выпили, не чокаясь. Сложный день — и столько неприятных новостей. Помолчали. Раскурили сигары, но даже крепкий табак не смог прогнать уныние.
— Как мы назовём это дело? — спросил Генрих, чтобы заполнить пустоту. — Надо обязательно книжку написать. Хотя бы для себя.
— Мы назовём его: Тайна дважды убитой. Как вам такое название?
— Почему дважды? Я хотел предложить — просто юмора ради — Следак Её Величества, — улыбнулся Цискаридзе. — Ты ведь главный герой. Но следак — так пошло звучит… Ты не находишь?
— Как есть, — ответил Фёдор. — Да и непонятно, причём тут Ксения.
Он улыбался. Ему было весело от того, что Цискаридзе так и не узнал: в этой истории был ещё один главный герой. Героиня, если быть точным.