Тайна дважды убитой
Шрифт:
— На мой страх и риск… — прошептал главврач, будто их могли слушать.
После — потребовал доставить на допрос Важенова. Тому не полагался особый изолятор для дворян, а вдыхать амбре тюрьмы для разночинцев Фёдор не захотел. Для следственного действия ему пришлось перейти в Портал: так называли кабинет на границе отделения для аристократов и… всех прочих. Кирилла привезли только к часу дня. Цискаридзе так и не появился. Иванов нервничал: начальник не предупреждал о причинах столь долгого отсутствия.
— Мой подзащитный отказывается с вами беседовать, — с порога объявил адвокат,
— Вздор, — бросил Фёдор. — Передайте ему, что если он откажет в беседе мне, с ним поговорят иные органы. На языке, который едва ли ему понравится.
— Так сами и передайте, — удивился Новиков. — Вот же он сидит.
Кирилл Важенов созерцал их беседу с олимпийским спокойствием. Крепкий, дородный мужчина. Он облачился в свитер и шерстяные штаны, носил удобные кроссовки на липучках. Ни дать, ни взять — готовился к своему задержанию. Не было ни шнурков, ни брюк на ремне.
— Я — пострадавшая сторона, — произнёс купец. — Эта паскуда лишила меня дочери. А я — гуманист. Всего лишь удерживал негодяя у себя, пока на него не выйдет полиция. Передал сам, вы это видели. Правда, совсем не помню как.
— Как вы узнали, что он имеет отношение к гибели Ксении? — спросил Фёдор.
— Это мой секрет, — бросил Важенов. — Как и всё остальное. Не спрашивайте. Я дважды потерял свою дочь! Она дважды убита!
— Не пытайтесь прикидываться умалишённым, — сказал Фёдор. — Мы с вами прекрасно знаем, что… Впрочем, неважно. Я готов предложить сделку со следствием. Вы расскажете всё, включая… Тех помощников, что доставляли тело. А я обеспечу вам десять лет каторги. Не больше.
Важенов, услышав слово «сделка», оживился. Купец! Но тут же взял себя в руки, тут же натянул на лицо маску равнодушия.
— Никаких сделок, — произнёс он. — Никакого признания. Меня оправдают присяжные, слышите? Я имел полное право на собственный суд. Вы ведь не нашли негодяя. А я — нашёл. Он признался мне. Признался! Ползал на коленях, умолял простить. О, месть — это такое сладкое чувство…
Фёдор с трудом удержал себя в руках. Ему хотелось избить этого человека, что попытался взять на себя функции правосудия. Но как мужчина он его понимал — и понимал хорошо. Фёдор набрал протокол допроса на мудрёной японской машинке, нажал на кнопку «печать». Внимательно прочитал выведенный текст и передал его Новикову. Тот поставил подпись, но тут же сказал, будто оправдываясь:
— Я связан позицией со своим подзащитным. Он не пойдёт на сделку. И виновным себя не признает.
— Делайте, что хотите, — ответил Иванов. — Я по горло сыт.
Важенов протокол не подписал.
Без обеда — тут же в кабинет, печатать новое обвинительное заключение. За ночь химики получили генетические образцы Хованского: материала оказалось в избытке. Вероятность, что именно кровь Кеши нашли на месте убийства Ксении, превысила девяносто процентов. Фёдор страшно хотел есть и заказал прямо в кабинет свежую выпечку и апельсиновый сок.
Потом — звонок Алисе. Успокоить, утешить. Пообещать. Вот чёрт, ещё и её папаша! Тоже ведь нехорошо, проигнорировал. Как-никак, будущий тесть… Фёдор с трудом отыскал номер его телефона,
— Пётр Сергеевич! — сказал Иванов. — У меня — хорошие новости.
— А кто звонит? — услышал он удивлённый голос.
— Как кто? — выдохнул следователь. — Фёдор Иванов. Вы ведь мне вчера звонили.
— А, Феденька! — ответил министр антимагии. — Прости, не узнал. Слушаю, слушаю очень внимательно.
— Алиса нашлась, — продолжал следователь. — Взята под опеку, находится в моём доме. И, уж простите за прямоту, в самом ближайшем будущем мы собираемся наведаться к вам.
— Зачем? — опешил Пётр Иваньков.
— За благословением, — объяснил Фёдор и почувствовал, что волнуется, словно мальчишка.
— Я очень люблю свою дочь… — произнёс собеседник.
Поразительная перемена! Вчера этот человек умолял бросить все дела и лететь к Алисе. А сегодня — говорит так, словно будущее ребёнка его особо не волнует. Впрочем, Пётр Сергеевич не был юношей. Вполне возможно, что вчера он перенервничал, а сегодня — стыдится этого. Распрощались.
Времени подумать о странном поведении будущего тестя не было. Ведь в дверях кабинета появился Григорий Бесстужев. Злой, раздосадованный — и с порога начал портить настроение Иванову.
Глава 50. Специальное донесение
Но прежде, чем мы выслушаем Григория, читатель, позволь рассказать о маленьком триумфе Марека. Москвы он не знал. Пять лет службы в Петербурге детектив ловил за руку карманников. В автобусах и трамваях, в вагонах метро, на рыночной толкучке. И в этом преуспел. Он и сам бы не смог объяснить, как оказался в Москве и кто его рекомендовал Фёдору Иванову.
Следователя боготворили и носили на руках. После общения с местной иконой сыска Марек не разделял восторга. Обычный, ничем не примечательный мужчина. Потомственный дворянин на должности, которую обычно занимают люди без километровой родословной. Разве что, в кофе знает толк — это плюс.
— Я прошу прощения… — обратился Марек к первому попавшемуся человеку в форме. — Я — новый детектив…
— Ты новенький? — обрадовался полицейский с погонами старшего лейтенанта. — Поедешь со мной, два трупа под мостом. Один висельник.
— Но у меня поручение… — начал детектив.
— Покажи, — потребовал старлей.
— Устное.
— Так и знал, лентяй, — продолжал напирать полицейский. — Будешь писать протокол. Всё, без разговоров.
Марек пожал плечами. В конце концов, поиск Виктора мог отнять не один день. Он официально поступил в распоряжение начальника Её Величества Центрального полицейского отделения Москвы. А потому — был просто обязан выполнять поручения вышестоящих сотрудников.
Пусть даже старшего лейтенанта, но — уполномоченного дежурного. А ещё — ему были жизненно необходимы контакты. Это ведь основа работы всякого детектива — люди на земле. Вот почему он спорить не стал, а безропотно сел в служебный автомобиль. Пока они ехали на старинном «Иване», разговорились. Старлей представился — его звали русским именем Глеб, и он буквально сгорал на своей работе.