Тайна двух лагерей
Шрифт:
Вообще, история отношений Орлова и Марии была особенной. И с тех пор как Гуров женился на Маше Строевой, Орлов стал чуть иначе относиться к Гурову. Петр Николаевич частенько заявлял полковнику, что жена влияет на него положительно, не дает ему огрубеть на работе в уголовном розыске, где общаться приходится чаще всего не с самой лучшей частью человечества. Хотя и сам Орлов изменился с тех пор. Он пристрастился к театру. Причем не просто стремился попасть на спектакли Марии, а стал бывать в театрах, стал понимать это искусство. И даже частенько с Машей обсуждали премьеры. Да и саму Марию он называл не иначе как по-отечески, Машенькой.
–
Утро было чудесным, по-настоящему майским. Это как раз тот период, когда зазеленели леса и парки, но зелень еще молодая, нежная, светло-зеленая. И в воздухе уже нет той влаги, присущей периоду активного снеготаяния. Он напоен ароматом молодой растительности. Уже сошла зеленая дымка на березах и листва распустилась в полную силу, взгляд ласкал удивительный контраст белых стволов и нежность молодых клейких листочков.
Увидев указатель, Гуров повернул на узкую дорогу с новеньким асфальтом. Деревья кронами сходились над ним, образуя зеленую живописную арку протяженностью в несколько километров. Тихая, красивая весна, очень спокойная, уравновешенная, какая-то сложившаяся! И только утреннее солнце весело скакало в кронах деревьев, то и дело игриво попадало в глаза водителям. Вот и развилка: детский-оздоровительный лагерь «Страна чудес» и детский оздоровительный лагерь «Росинка». Гуров улыбнулся. Какие названия, как же это здорово – представить новую смену, новых друзей и эту жизнь, когда каждая минута расписана и некогда скучать. От зарядки до самого отбоя интересные занятия, увлекательные события. Да и после отбоя тоже не всегда сразу всем до сна. Как это здорово – лежать в темноте и перешептываться, вспоминать, мечтать или просто что-то рассказывать, слушать чужие истории. А уж костер в конце смены, который во время юности самого Гурова назывался пионерским, – один из самых трогательных и запоминающихся моментов. И Гуров свернул в «Страну чудес».
Перед закрытыми воротами топталась значительная, но унылая фигура охранника из какого-то охранного агентства. Гуров и не рассчитывал, что для него распахнут гостеприимно ворота, и сразу же свернул в сторонку, на парковку. Кстати, очень аккуратную и вместительную. Гостям будет приятно. Захлопнув дверь машины, сыщик направился к охраннику, заготовив приветливую улыбку, но тут же напоролся на хмурый подозрительный взгляд.
– Вам кого? – прозвучал хрипловатый прокуренный голос. Вопрос был задан конкретно и требовал не менее конкретного ответа.
– Настю Овчинникову. Она тут волонтером у вас…
– Вы кто, папаша ее? – отрезал охранник. – Вот домой езжайте и ждите свою Настю, а здесь не место…
Волна негодования и неприемлемости такого вот заурядного хамства буквально захлестнула Гурова, но вывести из себя опытного сыщика было непросто. Тем более такими пустяками, как невыспавшийся мужчина с застарелым чувством профессиональной несостоятельности и недовольства собой. Пришлось достать удостоверение, раскрыть его перед глазами охранника.
– Что у вас тут происходит? Мне нужен директор лагеря!
Первая часть вопроса была дежурной и не являлась ключевой фразой, но, к великому изумлению Гурова, охранник окончательно сник и пробормотал:
– Так это… убийство же у нас…
Теперь настала очередь
А вот эта картина была знакома, даже очень. Лев Иванович увидел молодого человека двадцати с небольшим лет, который сидел за столом на веранде и быстро что-то писал, то и дело поднимая глаза на собеседника. Под рукой у юноши была толстая кожаная черная папка для документов, а перед ним сидел мужчина в рабочей спецовке, прямой как палка и с мученически напряженным лицом. Ясно, один допрашивал и записывал показания, а второй эти показания давал, лихорадочно думая о том, чем все это может лично для него закончиться. Все было понятно – молодой оперативник опрашивал свидетелей преступления.
Поймав за рукав проходящего мимо мужчину с несколькими рулонами обоев в охапке, Гуров спросил, где найти директора Касаткина. К его удивлению, директором оказался как раз этот человек.
– Я Касаткин, а вы, собственно…
– Полковник полиции Гуров Лев Иванович, – сыщик раскрыл удостоверение, а потом снова спрятал его в карман. – А вас, простите?
– Артем Михайлович, – обреченно заявил директор, подозвал какую-то женщину и вручил ей свои рулоны. – Вы, значит, прямо из министерства? Что, и туда дошло? Дело-то ведь простое, несчастный же случай, а шуму… Нет, я все понимаю, жизнь человека… конечно, это беда, но ведь они всегда случаются.
Гуров смотрел, как выкручивается этот человек, и думал, что директору сейчас несладко. Слабые, вялые и безынициативные директорами, в том числе и детских оздоровительных лагерей, не становятся. А ведь случилось что-то гораздо более неприятное, чем гибель кого-то в результате несчастного случая.
– Это мы потом обсудим с вами, Артем Михайлович, – строго заявил Гуров. – А сейчас давайте с вами пройдем по лагерю и найдем девочку Настю Овчинникову. Есть у вас такая девочка-волонтер?
– Овчинникова? – директор удивленно уставился на полковника из министерства, а потом кивнул на ближайший корпус. – Пойдемте, они там сейчас, внутри помещения отмывают.
Чтобы избежать расспросов, Гуров всю дорогу до обозначенного корпуса расхваливал лагерь и то место, где он расположен. Прежде чем начать задавать умные вопросы, сыщик предпочитал собрать побольше фактов, получить хотя бы визуальное представление о создавшейся обстановке. А спрашивать глупости Гуров не любил. Когда ему показали стройную высокую девушку в бейсболке, надетой козырьком назад, с тряпкой в руке, Гуров тут же отправил директора по неотложным делам, пообещав найти его попозже, чтобы задать несколько вопросов. А пока вопросы можно и нужно было задать девушке.