Тайна двух лагерей
Шрифт:
Директор Артем Михайлович Касаткин катался по территории, как мячик, стараясь везде успеть, все осмотреть. Он сейчас и был похож на мячик даже внешне. Невысокий, какой-то весь округлый, с большой лысиной во все темя, он метался по территории, кого-то ругая, кому-то давая советы, кому-то что-то обещая. Лысина блестела, на спине и под мышками легкой летней рубашки расползались темные пятна проступающего пота. Гуров поймал директора, как и в прошлый раз, почти схватив за руку. Надо отдать должное, Касаткин сыщика сразу узнал. Или Гурову показалось, или правда директор воспринял
В кабинете директора тихо жужжал кондиционер, который Касаткин сразу выключил, с сомнением покрутив потной шеей. Продует в один момент. Оглянуться не успеешь. Гуров не стал ждать приглашения, а уселся за длинный приставной стол для совещаний. Касаткин нерешительно потоптался и решил, что восседать перед полковником полиции за своим рабочим столом с видом хозяина кабинета не стоит. Слишком много неприятных событий в его хозяйстве. Так что не до амбиций. И Касаткин уселся напротив Гурова.
– Так я вас слушаю, товарищ полковник.
– Не надо так официально, – поморщился Гуров и откинулся на спинку стула. – Честно говоря, терпеть не могу, когда ко мне обращаются по званию. Вы не мой начальник, не мой подчиненный, да и те меня редко по званию величают… Давайте проще. Меня зовут Лев Иванович, а поговорить я с вами хотел бы, разумеется, о несчастных случаях, которые имели место совсем недавно.
– Несчастных случаях? – Лицо директора стало напряженным. – Но у меня же в лагере только один…
– Один, – согласился Гуров и, чуть понизив голос, добавил: – Но вы правильно отметили, Артем Михайлович, что это у вас в лагере только один случай. А рядом, в соседнем лагере? Тоже рабочий погиб, такой же, как и у вас. Только там еще и… директор!
Гурову приходилось видеть, как от волнения бледнеют люди или как от гнева лицо собеседника наливается кровью. Многое ему приходилось видеть за годы работы в уголовном розыске. Лицо часто выдает своего хозяина, надо просто уметь смотреть на лица, на реакции. Тогда она была весьма красноречивой и очень быстрой. Касаткин побледнел как полотно мгновенно. Сыщик даже забеспокоился, как бы директору лагеря не стало плохо.
– Так вы намекаете на что? – судорожно сглотнув, поинтересовался Касаткин. – Что Тихомиров умер не от сердечного приступа? Мне же сказали, что ему за рулем стало плохо и он разбился на машине, когда ехал утром на работу.
– Да на что же мне намекать-то? – Гуров изобразил крайнее изумление. – Хотя я еще не знакомился с заключением медиков о причинах смерти вашего коллеги из «Росинки». Но знаете, наверное, это профессиональная деформация у меня: не верится мне, что две смерти рабочих и смерть директора, и все в пределах двух детских лагерей, были случайными и простыми совпадениями. Знаете, даже наука статистика – и та бы удивленно выпучила на меня глаза, заяви я, что все это и правда совпадение. А вы как находите, Артем Михайлович?
Касаткин с удивлением слушал всю эту белиберду, которую нес Гуров,
– Артем Михайлович, а вы давно знакомы с Тихомировым?
– Ну, как говорится, шапочно я его давно знал. Он все время крутился, мелькал где-то в коридорах администрации района. Я тогда не особенно интересовался, в каких он там ГУПах или МУПах работает. А директором «Росинки» его назначили три года назад. Это должен был быть его четвертый сезон. Тут, конечно, мы с ним часто встречались. И на совещаниях в администрации, и в отделе образования, и так, на хозяйстве, как говорится. То он у меня одолжит две бочки краски, то я у него упаковку шифера. Машины частенько друг у друга просим. Приходится крутиться, когда что-то происходит в разгар сезона или когда вот так «авралим» накануне открытия.
– Я понимаю вас, Артем Михайлович, – с готовностью закивал Гуров. – Тут дело такое, что в лепешку расшибись, а выполни. И вовремя откройся, и не допусти никаких ЧП.
– Вот всяких ЧП начальство в администрации боится больше всего. Тут, знаете, реакция по принципу чугунной сковородки. Свой зад бы прикрыть, а дальше трава не расти. Вот и крутимся мы на местах в таких вот организациях и предприятиях как можем. И рисковать ради дела часто приходится. Так я вам вот что скажу, Лев Иванович, не уверен я, что Тихомиров от сердечного приступа скончался, ох не уверен.
– Вы знаете, что ему угрожали, он ввязался в какое-то криминальное дело?
– Нет, не знаю я такого, но мне и знать не надо. Это же очевидно. Или долг не отдал, или узнал много лишнего, а может, и помешал кому-то.
Гуров бился около часа с директором лагеря, но тот так и не смог объяснить, какие же такие причины могли быть у преступников, чтобы убить директора «Росинки». Скорее всего, это были только фантазии и страхи самого Касаткина. Но он так убежденно говорил о них, что поначалу сыщик и правда поверил. Но даже результаты вскрытия однозначно показали, что причиной потери сознания руководителя «Росинки» был сердечный приступ. В чем был прав Касаткин, так это в том, что работа у них была «на износ».
Безруков приехал после обеда. Выглядел лейтенант уставшим и понурым. Поздоровавшись с Гуровым, он уселся на лавку и замолчал. Порадовать своего шефа ему явно было нечем. Да, подумал Гуров, глядя на молодого оперативника, в молодости так и бывает: небольшая неудача, не срослось, не получилось, как планировалось, и сразу сомнения в своих силах, способностях. В молодости хочется всего и сразу. И только с возрастом понимаешь, что достигается все трудом, работой. Гуров сел на лавку рядом с Безруковым и заговорил, вроде бы и не обращаясь к молодому напарнику, а так, размышляя вслух.