Тайна двух лагерей
Шрифт:
Крячко потратил половину дня в паспортно-визовой службе, и все же подсказка сработала. Живых родственников не нашлось ни у самого Михеева, ни у его жены. Ни у кого из прямых родственников прописки в сельской местности никогда не было, но нашлась сестра матери Михеева, которая жила в селе Петрушово недалеко от Бутова. Получив адрес, сыщик отправился за город, предварительно связавшись с Гуровым.
– Думаешь, есть смысл? – на всякий случай спросил Гуров. – Подожди, Стас, я остановлю машину.
Крячко слышал, как в трубке исчез посторонний
– Так что, ты говоришь, нашел, у кого из родственников был дом за городом? И что это даст?
– Надо же как-то найти этого Михеева! По всем признакам его фирма – такая же «однодневка», как и фирма Беспалова. Только у меня появилось ощущение, пока я искал Михеева, что он вообще никакой не бизнесмен. Я, конечно, удивлюсь, если сейчас приеду и найду там в сельской местности шикарное загородное поместье, но черт его знает. В наше время и не такие чудеса случаются. Просто мы знаем судьбу Беспалова, и останавливаться нельзя. Теперь все выяснять придется досконально.
– Хорошо, езжай, раз ты так считаешь. Тебе виднее. Я хотел тебя спросить, Стас, ты знал, что этот твой Артур Козорян имеет строительное образование?
– Нет, не знал, – Крячко сразу ухватился за эту мысль. – Ты хочешь сказать, что он мог иметь отношение к подбору фирм для тендеров по сговору? А может быть и такое. Знаешь, после нашего с ним разговора к Артуру подошел какой-то тип в приличном деловом костюме и допытывался, кто я такой, с кем он тут разговаривал. Артур меня не сдал, соврал весьма профессионально. А у тебя что, есть информация на Козоряна?
– На него трудно не иметь информацию, его же все знают. Но дело не в нем. В уголовной среде слушок есть такой, что один человечек курирует строительство. Вроде бывший мент или фээсбэшник, а методы у него далеки от цивилизованных. Круто действует даже по меркам блатных.
Крячко нашел нужный адрес и, остановив машину на краю грунтовой дороги возле старого покосившегося забора, открыл дверь. В кабину сразу пахнуло весной, свежей зеленью и откровенным навозом. Коров было не видно, значит, кто-то завез удобрение на свой участок. Да, это уже не Москва! И дом, к которому он подъехал, не может принадлежать крутому бизнесмену, учредителю фирмы, подряжающейся на крупных объектах. Закрыв машину, Крячко пошел к калитке. За деревьями он видел крышу одноэтажного дома из профильного железа. Дом был построен из силикатного кирпича или просто обложен кирпичом.
Калитка была закрыта, а возле нее неопределенного возраста мужичок в зеленом костюме «горка» поправлял цепь у старого велосипеда.
– Простите, – Крячко обратился к мужчине, – я ищу Бориса Николаевича Михеева. Вы не знаете такого?
Мужчина выпрямился, вытер пот с виска тыльной стороной руки и одним быстрым взглядом охватил и костюм собеседника, и стоявшую поодаль машину.
– Поздновато приехали, – странным голосом произнес мужчина. – А вы откуда же будете? Чего ищете его?
Темнить смысла не было, врать тоже.
– Я из полиции. Кое-какие вопросы есть к Михееву. Хотелось бы побеседовать и уточнить. А вы его знаете?
– Знал, – кивнул головой мужчина. – Поздновато приехали. Помер Михеев. Уж месяца два, как похоронили. Тут он жил. С Оксаной тут они жили.
– То есть как жили? – насторожился сыщик. – А с Оксаной-то что?
– А? – Мужчина удивленно посмотрел на незнакомого мужчину и пожал плечами. – Да это я так просто. Выразился неудачно. Здесь она. Куда ей теперь одной.
Поняв правильно кивок мужчины в сторону дома, Крячко подошел к калитке. Женщина была дома, и сыщик не сразу даже понял, какого она возраста. Михееву было чуть больше пятидесяти, и жена была его ровесницей. Но сейчас он увидел пожилую женщину с седыми непослушными волосами, которые никак не хотели держаться под заколками. Походка у Оксаны Михеевой была шаркающая, старческая, и говорила она не очень внятно, судя по всему, не хватало пары зубов спереди. Да и в глазах женщины не было яркости, ясности и особой жизни. Жила как жилось. Просто доживала.
Травмировать женщину, которая еще не оправилась от горя потери близкого человека, да еще смертельно уставшую от забот о больном муже, Крячко не стал. Многое было и так понятно. Квартиру продали, чтобы была возможность лечить мужа. Дом достался по наследству от сестры матери, у которой других наследников не было. Сам Борис Николаевич уже несколько лет не вставал с инвалидной коляски. Уже в то время он был недееспособен, когда по паспорту Михеева оформили учредителем фирмы. Кто это сделал и когда, Оксана не знала. Паспорт был дома. И когда Борис умер, его паспорт забрали соответствующие органы. В то время фирма была уже закрыта.
– И за все время болезни мужа вам никто не помогал? – спросил Крячко, повинуясь какой-то интуиции. – Я понимаю, что родственников у вас никого не осталось. Но были же какие-то знакомые, друзья мужа?
– Да что вы, – махнула женщина рукой, и на ее глаза снова навернулись слезы. – Греха на душу не возьму, поначалу, конечно, и помогали, и деньги собрали один раз на лечение. А начальник, так тот задним числом и премию выписал. Но это уж когда муж инвалидность получил.
– А где он у вас работал до болезни?
– Да он всю жизнь у меня в колонии проработал. Мы же раньше в Саратове жили. А потом по здоровью уволился. И один знакомый его уговорил в Москву перебраться. Он в охране работал, в какой-то фирме. Я точно и сказать не могу, как называется она. Этот старый сослуживец и помогал больше всех. Почти до последнего. А вот случилось так, что и на похороны не пришел. Может, случилось что с человеком, а я на него грешу.
– Не этот старый сослуживец помогал вам? – Крячко достал телефон, порылся в памяти и вывел на экран фотографию Шарова.