Тайна двух лагерей
Шрифт:
С самого начала их было пятеро. Кроме Гурова и его соседа, ни разу не пропустили сбор братства Илья Тихомиров, Саша Венский и Олег Нетканов. Первые два были обычными инженерами, а Олег трудился переводчиком, причем на вольных хлебах. Сколько его помнил Гуров, он постоянно изучал какой-нибудь иностранный язык, но со временем остановился почему-то на японском, который теперь уже знал практически в совершенстве. Он успел пожить несколько лет в Токио, жениться на местной жительнице неописуемой красоты, увезти ее в Россию и благополучно развестись с ней после семнадцати лет совместной жизни. Нетканов зарабатывал переводами и репетиторством, но иногда брал на себя роль гида, особенно если за это неплохо платили. У него была настолько нескучная жизнь, что он мог рассказывать всевозможные истории в бесконечном режиме,
Что же касается Виталия Бессольцева, то он был художником, довольно талантливым, но если дело касалось продвижения своих творений, то продавец из него был абсолютно бесхребетным. Виталик не умел торговаться, не мог преподнести свое творчество в выгодном свете, слепо верил обещаниям потенциальных покупателей непременно присмотреться к его работам, но не сейчас, а то и не послезавтра, а в каком-то непонятном будущем, и, как следствие, не получал в итоге ни признания, ни денег. За свои почти пятьдесят шесть лет жизни он так и не сумел занять свою нишу в художественном сообществе столицы. Однако его верная супруга и муза Женька верила в мужа даже после тридцати лет их совместной жизни и тащила на себе все заботы о нем и о доме. Она занимала какой-то высокий пост в радиостроительном концерне и неплохо зарабатывала, что позволяло ей регулярно выделять средства на покупку художественного инвентаря для работы Виталика, а также тащить на своих полных покатых плечах все тяготы семейной жизни. Женька даже выделила мужу одну из комнат их просторной квартиры под мастерскую, но Бессольцев проводил там не так уж и много времени. Гуров неоднократно бывал там и со временем догадался, что Виталик уже привык к такому поклонению, а может, уже и сам в себя не верит, но для жены только делает вид, что смешивает краски и мажет кистью по холсту. Возможно, жена и сама об этом догадывалась, но уже не могла остановиться. По словам Бессольцева, она выкладывала фотографии его полотен на всякие сайты, надеясь на то, что их заметят и захотят приобрести. Бог знает, почему она так сильно стремилась сделать мужа известным, тогда как самому мужу это было не нужно, – Гуров и сам этого не понимал. Но в глубине души он уважал ее за все то, что она делала для своего любимого Виталика, и даже предполагал, что настоящая любовь может выглядеть и так: несмотря ни на что, толкающей в гору бесполезный камень.
Однако в эту субботу Виталик не появился, а оставшиеся четверо участников запланированной попойки дружно заявили, что не смогут быть. Инженеров обманом заманили на дачу, причем обоим предстояло закопаться в картошке, а переводчик Нетканов сообщил Гурову, что давно не был на свидании с красивой женщиной, а сегодня вот вдруг повезло.
– Она откуда? – поинтересовался Гуров, поставив телефон на громкую связь. Сам он в это время резво натирал губкой кроссовки. – Кто-то из твоих экскурсантов?
– Киоко, – нетерпеливо произнес Нетканов и тут же добавил, пресекая все вопросы: – Не спрашивай. Ничего не знаю. Сама позвонила, сама захотела поговорить.
– А ты и не против.
– Разумеется. Я скучал, она тоже. Во всяком случае, очень хочется надеяться на то, что я не ошибаюсь.
Киоко, значит. Так звали бывшую японскую жену Нетканова. Гуров даже запомнил ее фамилию – Хада, но только потому, что ее полное имя звучало как марка автомобиля. Однако маловероятно, что Киоко позвонила Нетканову сама. Скорее это он оборвал ей телефон.
– Ну удачи тогда, – усмехнулся Гуров.
– Прости, брат, никак не смогу, – извиняющимся тоном занудел Нетканов.
– Да ничего, – перебил Гуров. – Инженеры тоже ушли в отставку.
– А Бессольцев? – с надеждой в голосе спросил Нетканов.
– Вне зоны доступа. Ну да ладно. Сколько мы встречались? Лет шесть подряд? Можно и перерыв устроить.
– Я тоже так думаю, – подхватил Нетканов. – А все ж таки странное дело, Лев. Всего-то и жили в одном дворе, а вон оно как вышло. Встречаемся, все дела…
Гурову и самому нравилась эта история. Нетканов, друзья Венский и Тихомиров, сам Гуров и его сосед Бессольцев когда-то познакомились именно тут, во дворе дома. В один прекрасный зимний день у Гурова не завелась машина, откуда-то появился Нетканов на своей «Тойоте», дал «прикурить», потом подошли другие, полезли под капот, тут же перезнакомились, закурили… И понеслась.
Нет, не подходит. Значит, все же дружба?
Гуров отставил кроссовки в сторону, уперся руками в поясницу и осторожно прогнулся назад. Где-то там, в спине, подстанывала какая-то мышца, отдавая малое, но чувствительное количество боли то под лопатку, то в копчик. Это состояние Гуров заработал в результате трехдневного нахождения в архиве, где ему часами приходилось сидеть на старом кособоком стуле да еще постоянно наклоняться, чтобы перебрать документы в ящике, стоявшем на полу.
– Ничего, пройдет, – проскрипел Гуров и поплелся в комнату, к спасительному дивану.
Он лег на спину и уставился в потолок. Запланированный выходной погиб под грудой чужих непредвиденных обстоятельств. Да и черт с ним. В конце концов, все уже взрослые дяди, у всех дела. Мужики отзвонились, предупредили о своем отсутствии. Только вот Бессольцев пропал. Он просто перестал выходить на связь. А ведь Гуров чуть было не отправился в магазин закупаться. А если бы потратился впустую?
До вечера было еще ого-го времени, но делать нечего было уже сейчас. Гуров лениво вспомнил, что кто-то другой, окажись он на его месте, уже бы, наверное, подскочил, подхватился и вместо бесполезного продавливания дивана занялся бы чем-то полезным. Например, сгонял бы на строительный рынок за краской и наконец-то перекрасил ванную. Или приценился бы к новой кухне, а то вон старая уже так и просится на пенсию. Ну или отвез бы диванные подушки в химчистку. Или, может…
Гуров внезапно ощутил некоторую радость по поводу того, что никаких встреч с непременным возлиянием сегодня не случится. Он не то чтобы устал от них, вовсе нет. Разве может утомлять то, что происходит раз в году? Тут другое: скорее всего, совершенно не было настроения. С каждым годом событий в жизни приятелей становилось все меньше, а новые не удивляли, так как оказывались закономерно предсказуемыми, и обсуждать там было попросту нечего. Встречаясь, они не затрагивали ни детские темы, ни любовные, ни бытовые. И самое главное, ведь наверняка нашлось бы, о чем поговорить, но как-то не складывалось, что ли. Один Нетканов болтал без умолку, но, надо отдать ему должное, делал он это превосходно.
Гуров прикрыл глаза. Тишина в доме – рай для ушей. Его жена Маша служила актрисой и отсутствовала уже неделю. Она была задействована в съемках нового сериала, а натуру режиссер выбрал где-то в Казахстане, откуда сам был родом. Жили они все там, на окраине города, чтобы быть поближе к природе, на фоне которой, собственно, и происходили главные события фильма. Гуров долго ржал, когда узнал, что Маше предстояло исполнить роль матери главного героя. Представлял ее старушонкой, требовал выслать фото в гриме. Между тем сценарий фильма был довольно интересным. Маленький мальчик с мамой-домохозяйкой и отцом-физиком каким-то лешим проваливается из нашего времени в далекое средневековое прошлое, откуда выхода, естественно, нет. Во время перемещения на каком-то отрезке времени семья теряет папашу и оказывается в другой эпохе без защитника и кормильца. Выживают, соответственно, как могут. Сначала побираются, потом батрачат на злого дядю, но справедливость не дремлет – худо-бедно, но жизнь налаживается. Мальчик вырастает и находит-таки портал в тот мир, откуда его семью когда-то выбросило. А там, как говорится, сюрприз: его якобы исчезнувший в потоке времени отец оказывается живым, здоровым и молодым. А дальше все как в сказке – взрослый сын тащит дряхлую мать к отцу, они смотрят друг на друга круглыми глазами, но муж жену не узнает. Все просто: женщина уже превратилась в старуху, а ее муж ничуть не изменился. Но как только он вскрикивает: «Любимая!», то мать его сына тут же снова молодеет. Мистика, фантастика. За кадром слышны скупые рыдания сына, сумевшего повернуть время вспять. Или, наоборот, ни хрена не сумевшего, потому что вскоре выясняется, что папаша нарочно сбагрил семью в далекое прошлое в целях эксперимента, но что-то недожал в расчетах.