Тайна двух сфинксов
Шрифт:
Маленький человек засмеялся.
– Я никогда не устану удивляться вам, - услышал Андрей. Вы еще можете шутить? И это в такой важный для вас день!
Тогда, окончательно отчаявшись, Андрей откинулся на мягкие подушки и стал смотреть сквозь стекла машины. Рядом и навстречу бегут автомашины. Они окрашены в различные яркие цвета, но по форме точно такие, как и та, в которой сидит теперь Андрей. На город опускаются сумерки, повсюду яркие огни иллюминации.
"Почему сегодня иллюминация? Неужели я и это забыл?" - И Андрей смотрит еще внимательней.
– Быть может, удастся прочесть какой-нибудь лозунг? Но это же, оказывается, вовсе
Сами здания излучают голубовато-серебристое сияние.
Что это? Святящиеся краски?
А вот и знакомая площадь. Какие здесь странные фонари! С высоких металлических мачт протянулись в разные стороны стальные руки. На них лежат огромные, ярко горящие шары. Но свет идет не изнутри шаров. Матовая поверхность каждого шара излучает ровный, мягкий дневной свет.
"Новая техника!.. Полупроводники… - догадался Андрей. Днем эти шары накапливают солнечную энергию, а ночью отдают ее в виде света. Должно быть, такого же происхождения и свет на фасадах зданий. Но когда все это успели сделать? И почему я ничего не знал?"
Через несколько минут монотонное жужжание мотора прекратилось. Автомобиль, должно быть, остановился. И действительно, через секунду щелкнула дверца и маленький человек пригласил Андрея выйти.
Автомашина стояла перед большим светящимся зданием, в котором простота и целесообразность архитектурных линий сочетались с легкостью и изяществом. Над фронтоном какая-то тоже светящаяся надпись. Андрей взглянул и вдруг почувствовал неожиданную слабость во всем теле. Ноги у него задрожали и полусогнулись в коленях, как от сильного испуга.
На фронтоне здания он увидел барельеф сфинкса, а под ним светящиеся буквы, которые складывались в слова: "Всесоюзный научно-исследовательский институт анабиоза имени Андрея Ковалева".
Андрей уже не помнил, как он вошел в подъезд, как отдал шляпу, как хотел подняться по лестнице и как маленький человек, забежав вперед, нажал какую-то кнопку и лестница, оказавшаяся эскалатором, сама подняла их на третий этаж.
…Большой круглый зал весь залит ровным светом, увешан по стенам светящимися диаграммами и графиками, заставлен стендами и витринами. Сквозь стекла витрин видны колбы из темного стекла, похожие на крошечные термосы. Задержавшись на секунду, Андрей прочел на этикетке: "Препарат сухой крови. При разведении равен 250 куб. см свежей крови". Ниже была обозначена группа, а еще ниже, против слова "хранение", стоял красный штамп - "без срока".
Потом долго шли длинным, широким и очень светлым коридором. На ходу Андрей успел прочесть несколько табличек на дверях:
"Отдел холодного анабиоза", "Лаборатория сухого анабиоза бактериальных удобрений", "Кабинет мумификации", "Лаборатория высоких w низких температур"…
Возле "Лаборатории длительного сухого анабиоза семян" маленький человек, не останавливаясь, обернулся и сказал:
– Сухой анабиоз получил повсеместное признание как лучший и самый дешевый способ хранения зерна. Подумайте только, сколько людей и энергии высвободилось в результате того, что зерно в состоянии сухого анабиоза может храниться бесконечно долго и не нуждается в постоянном просушивании и проветривании!
А когда проходили мимо "Кабинета пересадки тканей и органов", спутник Андрея остановился, взял его под руку и доверительно прошептал:
–
Коридор привел в огромную, ярко освещенную аудиторию. Источников света и здесь не было видно. Зато как много людей! Они аплодируют, и Андрей оглядывается, чтобы узнать, кого это приветствуют так бурно. Но сзади никого нет, и все смотрят на него - на Андрея. Значит, аплодируют ему.
Оглядевшись, Андрей замечает знакомые лица, и ему сразу становится легче. Вон за столом президиума президент Академии наук. А на трибуну - вон там, справа - поднялся вице-президент, знаменитый ученый-биолог. Он говорит:
– Товарищи, друзья! Сегодня научная общественность празднует десятилетие института анабиоза. Мы собрались на это торжестчо вместе с нашими зарубежными коллегами, хоторые прибыли к нам специальными реактивными аэропоездами почти из всех стран мира.
Кто-то берет Андрея под руку и ведет его за стол президиума. Теперь он еще лучше слышит вице-президента, который продолжает свою речь:
– Многие знают, что наше торжество совпало с одним прискорбным событием, которое, однако, может вылиться в новое торжество науки. Из сообщенией печати известно о трагедии, происшедшей на внеземной - космической станции. В результате временной неисправности автолокаторов не был своевременно замечен метеорит, пробивший огромную брешь в одном из отсеков. По соседству находились три астронавта. Они по счастливому стечению обстоятельств были в высотнокомпенсирующих костюмах, но, к сожалению, без тепловой изоляции. Поэтому, оказавшись в холоде межпланетного пространства, астронавты мгновенно замерзли. Космический корабль доставил пострадавших на Землю. Они сейчас здесь, в этом институте, и лежат в камерах, где поддерживается температура, близкая к абсолютному нулю. Мы должны будем осуществить пока еще беспрецедентный опыт оживления этих людей. И надо сказать, что никто из нас не сомневается в успехе. Порукой этому замечательная методика оживления, разработанная и экспериментально проверенная нашим соотечественником Андреем Васильевичем Ковалевым…
Все снова зааплодировали, а Андрей машинально встал и поклонился.
– Я думаю, - закончил вице-президент, - все согласны с тем, что гуманные принципы - основная движущая сила науки. И, верные этим принципам, мы предлагаем наше сегодняшнее торжество начать не с парадных речей, а с оживления пострадавших. Мы приглашаем наших зарубежных гостей присутствовать при этом опыте.
Опять затрещала дробь дружных аплодисментов, а потом вместе со всеми Андрей спустился по эскалатору куда-то вниз, должно быть в глубокие подвалы института.
Вот он входит в большую аудиторию, в центре которой возвышается огромный бокс из прозрачного материала, вроде плексигласа. Только подойдя ближе, он догадывается, что это не плексиглас, а какое-то прозрачное теплоизоляционное вещество.
В боксе три стола, похожие на операционные, и сложная аппаратура.
Резко прозвучал звонок, и одна из стен лаборатории автоматически раздвинулась, открыв вход в длинный подземный тоннель.
Андрей стоит как раз против входа в тоннель, откуда прямо на него выезжает самодвижущаяся электротележка, на которой установлен небольшой бокс из того же прозрачного материала.