Тайна двух сфинксов
Шрифт:
Андрей прислушался.
Странный звук повторился. Теперь он окончился шипящим звуком, словно кто-то отдувался.
Друзья бросились в лабораторию, и по дороге Виктор Петрович толкнул Верочку, Она вскочила и, еще не поняв, в чем дело, побежала за ними.
Андрей так торопился, что сбил с тумбочки стеклянную колбу, она разбилась и залила пол чем-то жидким. Остановившись около ванны с мумией, он несколько секунд молча наблюдал, потом весело рассмеялся.
Но Виктор Петрович не слыхал этого смеха. Он замер в дверях и напряженно вслушивался в шипящие, хрипящие, хлюпающие
Андрей повернулся к аппарату, регулирующему давление в приборах, потом наклонился к подогревателю. И в лаборатории сразу наступила тишина.
– Ну вот и все, - спокойно сказал Андрей.
– Это ничего, - сразу же откликнулся Виктор Петрович, должно быть как-то по-своему понявший слова Андрея.
– Ничего, я все слышал и понял!
Андрей хотел ответить, но в этот момент послышалось тяжелое дыхание в темном провале дверей, ведущих в коридор…
На пороге стояла Нина, бледная, с широко открытыми глазами.
– Кто это?
– спросила она, показывая глазами на стол.
К ней подбежал взволнованный Виктор Петрович, он тянул ее за рукав и кричал прямо в лицо:
– Вы знаете, что сказал Мересу? Он произнес свои последние слова, те последние слова, которых не хватало в папирусе! Подумайте, какая удача!
Виктор Петрович выхватил блокнот и, облокотившись на подоконник, принялся что-то записывать.
– Значит, вы все-таки будете оживлять мумии?
– спросила Нина у Андрея скорее встревоженным, чем удивленным голосом.
– Нет, Нина. Это невозможно!
– Но ведь он говорил?
– и Нина издали посмотрела на мумию. Темная фигура в ванне внушала ей страх, и она не решалась подойти.
– Он ничего не говорил и не мог сказать. Просто мы оба, я и Виктор, проспали весь вечер и оставили приборы без присмотра. Они наделали здесь немного шума.
– Но как же?..
– с недоумением начала Нина, взглянув при этом на Виктора Петровича.
– А!.. Вы про Виктора? Ну, он, должно быть, спросонок услышал в обычном шуме то, что ему очень хотелось услышать. Зато я, Нина, очень доволен. Вы знаете, почему я звонил вам? Ведь мне удалось на опыте подтвердить свою гипотезу анабиоза. Поздравьте меня!
Здесь мы должны отдать должное традициям. Ведь какие бы научные проблемы ни решались в научно-фантастических повестях, редкий автор обходится без того, чтобы не соединить два любящих сердца.
Поэтому, когда Виктор Петрович, кончив писать, радостный и возбужденный, бросился к молодым людям, чтобы что-то прочесть им, он смущенно отвел глаза и на цыпочках, не оглядываясь, вышел, осторожно прикрыв за собой дверь…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ,
в котором дается ответ на законные вопросы читателя
Когда высушенную и вновь забинтованную мумию привезли обратно в музей, Виктор Петрович встретил ее как хорошую знакомую. Он открыл саркофаг и похлопал мумию по тому месту, где, предположительно, должно было быть плечо. Потом он торжественно водрузил саркофаг на специально приготовленное место в одном из залов музея.
Над
"И в последнюю минуту земной жизни дало небо сознание Мересу, и сказал он великому:
"Отомсти… убийце, друг и повелитель мой… Сушоу…"
Дальше рукой Виктора Петровича были дописаны слова, которые не успел произнести умирающий:
– "…скажет тебе правду. Да не простят боги верховному жрецу Корту, убийце моему".
И все читавшие этот папирус не сомневались в подлинности слов, добавленных Виктором Петровичем. Да это и понятно. Ведь именно такой вывод сам собой напрашивался из всего рассказанного ранее.
А несколько позже, в одном из журналов появилась статья Андрея Ковалева, в которой ученый подводил некоторые итоги исследований в области анабиоза. Заключительная часть статьи привлекла всеобщее внимание.
"Факты, приведенные нами выше, - писал Ковалев, - доказывают принципиальную возможность анабиоза, то есть состояния, промежуточного между жизнью и смертью, у всех живых организмов, в том числе и у теплокровных. И если сухой анабиоз у растений позволит по-новому решить проблему длительного хранения семян вообще и продовольственного зерна в частности, если он неизмеримо облегчит хранение, транспортировку и использование бактериальных удобрений в высушенном состоянии, то, прокладывая путь к холодному и сухому анабиозу у теплокровных животных, мы открываем такие возможности для медицины, которые трудно переоценить.
Современная техника хирургии позволяет сращивать нервы, сосуды, кости и другие части тела. Значит, нет ничего, что помешало бы "приживить", например, отрезанную ногу или руку. Надо только доставить пострадавшего и отрезанную конечность на хирургический стол почти немедленно. Возможно ли это? В большинстве случаев нет.
Между тем уже давно научились сохранять на некоторое время при температуре в ноль градусов части кровеносных сосудов. Когда же их помещают в баллон, из которого выкачан воздух, и держат при шестидесятиградусном морозе, то срок хранения может быть значительно увеличен.
И вот представьте себе автомашину "скорой помощи", оборудованную установкой холодного анабиоза. Уже одно это спасет от непоправимого, казалось, несчастья сотни и тысячи людей.
А проблема пересадки органов! Можно ли заменить преждевременно изношенное сердце, пораженные болезнью легкие? Здесь мы оказываемся уже в сфере действия сухого анабиоза. Ведо срок хранения органов и тканей в состоянии сухого анабиоза практически не ограничен. Это доказано и опытом на египетской мумии, в тканях которой нам удалось вызвать сосудистые реакции на адреналин. Следовательно, пользуясь сухим анабиозом, каждая клиника сможет иметь необходимый запас сухих тканей для последующей пересадки.