Тайна ее поцелуя
Шрифт:
— Толпы оборванных торговцев продают изделия из стали, — пробормотала Мари и осеклась, сообразив, что читает на память стихи Беннета.
Он вздрогнул и, повернувшись к девушке, спросил:
— Что вы сказали?..
Она побледнела и пробормотала:
— Я просто…
— Мари, эти слова я написал после Коруньи.
Она потупилась и тихо сказала:
— Я подобрала вашу книжку, когда вы выбросили ее в Мидии.
— И вы прочитали ее?
Ведь это было личное… Даже позволяя себе помечтать, как когда-нибудь
Смеялась ли Мари над сентиментальностью многих его страниц? А может, жалела, как бедного простака, вообразившего себя поэтом?
Она, без сомнения, была художницей, и его жалкие попытки писать, должно быть, казались ей смешными.
Молча отвернувшись от Мари, Беннет зашагал дальше. Он знал, что она следовала за ним, так как слышал за спиной ее шаги.
— У вас не было никакого права, — пробурчал он, словно обращаясь к самому себе.
— Я знаю, — прошептала она очень тихо.
«Но если так, — думал Беннет, — то выходит, что мои стихи сохранились, не утеряны».
Собравшись с духом, он проговорил:
— Я ожидаю, что вы вернете мне книжку.
— Конечно, верну. Я как раз собиралась сказать, что она у меня.
Воцарилось неловкое молчание. Но что же Мари думала о его стихах? Ему вдруг ужасно захотелось узнать ее мнение о них. Почему она до сих пор ничего про это не говорила?
Ответ был очевиден, и этот ответ…
Невольно вздохнув, Беннет проговорил:
— Не беспокойтесь, я не возомнил себя поэтом. Просто у меня такой способ коротать долгие часы между сражениями.
Черт побери, теперь он говорил как ребенок, пытающийся избежать наказания. Все, хватит болтать!
И все же он вновь заговорил:
— Я прекрасно знаю, что не умею писать. Однажды в Итоне я выставил свою поэму на конкурс, и учитель английского языка отругал меня за то, что я сделал посмешище из освященной временем традиции.
Но Мари не рассмеялась, — напротив, тяжело вдохнула.
— Конечно же, учитель был не прав.
Искренность, прозвучавшая в голосе Мари, встревожила Беннета. И он продолжал:
— Но я не винил учителя. Поэма была ужасно плохой, и он подумал, что я выставил ее в шутку.
Он трудился над этой поэмой два месяца, снова и снова обдумывая ее и перечитывая. Подал же перед самым закрытием конкурса, потому что первый экземпляр выглядел ужасно неопрятным и он был вынужден переписать поэму. Со свойственной школьникам самоуверенностью он ждал одобрения и похвалы. Увы, на следующий день учитель выступил против него перед всем классом, прочитав его поэму и обвинив в том, что он превратил конкурс в посмешище, в фарс. И конечно же, Беннет сделал то, что сделал бы любой мальчик двенадцати
И Беннет больше ничего не писал, пока в семнадцать лет не получил назначение на Пиренейский полуостров. Только тогда он начал снова сочинять, потому что надо было или писать — или сойти с ума от того хаоса, который воцарился у него в голове. Но вмешался полковник Смоллетт-Грин и повторил ему то, что он уже знал: его предназначение — посылать солдат на бойню, а не писать какие-то слова.
И оба этих человека — и учитель, и полковник — оказали ему большую услугу. Действительно, каким же он был идиотом, вообразив, что может писать стихи…
— Как он посмел?! — Гнев, звучавший в этом восклицании Мари, удивил его. — Этот человек, должно быть, слеп! — Она схватила Беннета за руку, заставив остановиться. — Поверьте, ваши стихи очень хороши.
Беннет поморщился. Проклятие, он заставил ее жалеть его. Но какого же ответа он ожидал от нее?
— Мари, вам не надо бояться, что вы ослабите мой боевой дух. Так что не надо мне лгать.
Она смотрела на него с удивлением.
— Вы мне не верите?
— Я верю в ваше великодушие.
— Но ваши стихи не просто хороши, они приковывают внимание.
— Вряд ли вы сказали бы что-то другое мне в лицо.
Он улыбнулся, показывая, что он понимает, в какое трудное положение ее поставил.
Мари ткнула пальцем ему в грудь.
— Я, может быть, не решилась бы сказать правду — но и не солгала бы. Неужели вы действительно подумали, что вашей книге место в дорожной пыли?
Выражение карих глаз девушки ошеломило Беннета. Его сердце затрепетало. Но он все еще не мог заставить себя вдуматься в ее похвалу.
— Это была всего лишь глупая забава…
— Если вы так думаете, то я оставлю себе вашу книгу, — заявила Мари и зашагала дальше.
Беннет тяжко вздохнул. Что-то сжалось у него в груди. Плохи его стихи или нет, они принадлежали ему, и он хотел вернуть их.
— У меня нелады с рифмой и с раз…
— Да, размер не соблюдается, — перебила его Мари. — Но кто говорит, что вы должны следовать установленному правилу?
Он поморщился:
— Ну… все так говорят.
Мари покачала головой:
— Неправда, Беннет. Я так не говорю. — Мари помолчала. Почему он подбивал ее сказать всю правду? Повернув голову, она посмотрела ему прямо в лицо. — Так знайте же, ваши стихи… Они схватили меня за горло и притащили сюда.
Печально вздохнув, Мари зашагала быстрее.
Глядя ей вслед, Беннет простоял целую минуту. И если бы он чуть не потерял ее из виду, когда она вошла в небольшую рощицу сосен, то, наверное, простоял бы так, ошеломленный, весь день.
Догнав девушку, он заявил: