Тайна императорской канцелярии
Шрифт:
Так мы и поступили, несмотря на слабые возражения Сандрин, время от времени робко призывавшей нас одуматься и отказаться от столь, по ее мнению, поспешных и непродуманных действий. Но мы были совершенно непреклонны в своем неукротимом желании разбогатеть здесь и сейчас. И нам действительно казалось, что ничего такого необычного в наших действиях нет. Подумаешь, покопаемся пару часиков на территории другого государства! Курица не птица, Белоруссия не заграница. Привыкшие жить в объединенном государстве, мы не могли взять в толк, что где-то могут быть какие-то особые правила. Главное, твердо верили
С этими мыслями мы высадились на окраине поселка Езерище и, оставив Сандрин охранять лодку, скорым шагом направились в сторону железнодорожной станции. С покупкой двух штыковых лопат проблем не возникло. В промтоварном магазине их было несколько разновидностей и, выбрав парочку самых крепких, мы посчитали, что половина дела сделана. Оставалось только найти мешки для затаривания и переноски ожидаемой ночью добычи. Но здесь мы столкнулись с неожиданными трудностями. Ни в одном магазине, ни в одной местной лавке мешки не продавались. Можно было купить всевозможную материю, но вот готовых мешков нигде не оказалось.
– Наверняка в поселке есть швейные машинки, – пробормотал Михаил, скептически переминая пальцами отрез грязно-серой технической ткани. – Если взять этого полотна метра три, из него точно выйдет не менее двадцати небольших мешочков. А нам, собственно, больше и не надо. Золото ведь жутко тяжелое, много объема не занимает.
Особо размышлять было некогда, и примерно половину белорусской наличности мы потратили в промтоварном магазине на приглянувшуюся нам ткань и несколько батареек для фонаря. Сложив покупки в пакет, вышли на улицу.
– Слушай, – повернулся я к Михаилу, – ступай-ка ты к лодке, а то наша парижанка наверняка нас заждалась. И гребите с ней домой, как раз и обед приготовите. А я тем временем поищу здесь мастерицу, которая сошьет мешки. Вернусь пешком, благо дорогу помню.
Мы расстались, и я двинулся по дороге, которую, пока мы были в магазине, успел смочить мелко накрапывающий дождь. Кроме проблемы с изготовлением мешков я намеревался прояснить еще один давно мучающий меня вопрос. Для того и собирался вернуться в дом, где мы в день приезда покупали молоко, и уточнить, почему хозяйка не советовала останавливаться в доме «Бирюка». В качестве же невинного предлога для подобного посещения я как раз и решил выдвинуть версию о необходимости пошива мешков. Мой нехитрый план удался как нельзя лучше. Подойдя к знакомым воротам, я увидел через забор фигуру хозяйки дома, копающейся в огороде.
– Эй, хозяюшка! – помахал я рукой. Женщина подняла голову, и я, заметив, что она смотрит в мою сторону, крикнул чуть громче: – Могу я войти?
Выпрямившись, женщина разрешающе кивнула. Приблизившись, я поздоровался и тут же сделал ей комплимент по поводу давешнего молока, после чего она сразу же признала во мне одного из своих недавних покупателей.
– Но сегодня я уже все продала, – посокрушалась она, – даже самим не осталось, так что заходите завтра.
– Ничего страшного, – понимающе кивнул я, – но у меня есть еще одно дело, с которым, надеюсь, вы могли бы помочь. Не бесплатно, разумеется, – вытащил я из кармана заранее приготовленную купюру в 10 долларов.
Десять
– Что делать-то надо? – торопливо вытерла о фартук руки моя собеседница.
– Работы на час, не больше, – извлек я из пакета только что приобретенный кусок ткани. – Нужно просто сшить несколько мешочков… для образцов. Я бы их выкроил, а вы бы прострочили…
– С этим невестка справится в миг, – бросила женщина быстрый взгляд на зеленоватую купюру. – Проходите в дом, – толкнула она натужно заскрипевшую дверь.
Внутри довольно большой горницы было светло и чисто. Бросалось в глаза обилие белоснежных покрывал, наволочек, салфеточек и занавесочек, которые разом погрузили меня в мир почти забытого деревенского быта.
Вскоре в комнате появилась молоденькая девушка с русой косой, перекинутой через плечо.
– Здравствуйте, – поприветствовала она меня легким наклоном головы. – Меня зовут Анюта. Мария Леонидовна сказала, что вам нужно что-то пошить.
– Да, сделать из этого, – потряс я перед ней тканью, – пару десятков мешочков.
– С завязочками? – уточнила девушка, ощупывая материю.
– Нет, завязки не нужны, – мигом посчитал я возможные трудозатраты. – Мешки самые простые, прямые, незамысловатые.
– Какие размеры? – Анюта перенесла ткань на стоящий у окна стол, ловкими движениями расправила полотно и приложила к нему длинную железную линейку. – Если, как вы просили, сделать выкройку на двадцать сантиметров, – сказала девушка, – то получится ровно двадцать мешочков. Но лучше раскроить ткань на лоскуты по двадцать пять сантиметров.
– Почему? – не понял я причину ее сомнений.
– Если вы собираетесь в них что-то засыпать, – пояснила она, – то горлышко нужно делать чуть шире.
Я, зная, что между кончиками больших и безымянных пальцев как раз двадцать сантиметров, свел пальцы рук вместе, образовав нечто похожее на круг. Действительно, получившаяся окружность показалась мне слишком узкой и неудобной, и я моментально согласился с предложением мастерицы. Девушка удовлетворенно кивнула и, вооружившись куском портновского мела, принялась размечать контуры будущих вместилищ для наполеондоров. Засмотревшись на ее ловкие и уверенные движения, я чуть было не забыл о второй цели своего посещения. И спохватился лишь тогда, когда юная мастерица сняла чехол со швейной машинки и уложила слева от нее пачку подготовленного кроя. Как раз в это время в комнату зашла хозяйка дома.
– Как вы тут справляетесь? – покровительственно положила она натруженную руку на плечо девушки.
– Сейчас прострочу, и готово, – отозвалась та. – Вот только какой шов делать – одинарный или двойной?
– Тройной, если можно, – мигом отозвался я, – чтобы крепче держали.
И почему-то перед моими глазами всплыл наполовину пустой флакон одеколона «Тройной», стоящий у Болеслава Мартыновича на умывальнике.
– Да, э-э, – заторопился я, – Мария Леонидовна, один вопросик прояснить хотел. В прошлый раз вы вскользь упомянули о каком-то «Бирюке»… Предостерегали еще нас, чтоб мы у него на ночлег не останавливались. А о ком, собственно, шла речь?