Тайна Медонского леса
Шрифт:
– Но это только один пролог.
– Какой пролог? – не понял Фрике.
– Пролог моей драмы! – отвечал Николь.
– Какой это драмы? – опять не понял Фрике.
– Ты поймешь это позже, – успокоил его приятель. – В настоящий же момент необходимо как можно скорее разыскать противника… Это необходимо для первого акта.
– Но это еще более необходимо для меня.
– Знаешь ты имена этих господ?
– Откуда?
– Ну, а имя того секунданта, который так благосклонно отнесся к твоему незнакомцу?
– Журналиста?.. Действительно, он назвал
– Ты бы узнал этого человека?
– Без сомнения! Так же, как и того, который опустошил бумажник.
– Отлично!
– Рожу того противного черномазого я тоже запомнил хорошо, никогда не забуду.
– Ну, а других признаков, других указаний ты не имеешь?
– Как же! Как же! Вот обрывок конверта.
– А-а!
– Видите, бумажка эта служила пыжом для одного из пистолетов… Дал ее черномазому противник молодого незнакомца.
– Но тут можно разобрать только окончание каких-то двух слов.
– ен… ер… О! Я уже хорошо заучил эти проклятые окончания, так как двадцать раз поворачивал эту бумажонку и так, и сяк…
– Какое же заключение выводишь ты из этих иероглифов?
– Я решил, что…ен – окончание имени, как, например: Мартен, Рабурден, Фалампен…
– Прекрасно!
– …ер – окончание названия какой-нибудь улицы, например: Пуассоньер…
– Хорошо! Хорошо. Дело идет на лад.
– Но того, куда было отправлено письмо, мы не знаем. Николь жадным, вопросительным взглядом рассматривал бумажку, как бы сожалея, что она сама не может заговорить. И вдруг радостно воскликнул:
– Письмо было адресовано в Париж!
– Вы полагаете?
– И притом не по почте.
– Откуда вы это узнали?
– Видишь эту поперечную черту?
– Вижу.
– Чертой этой было подчеркнуто, вероятно, какое-нибудь наскоро написанное слово – имя адресата или номер его квартиры. Небрежность эта указывает, во-первых, на близкие отношения между тем, кто писал, и тем, к кому писали, а во-вторых, свидетельствует о том, что писавший торопился. Отправляя письмо с посыльным или со слугой, но не по почте, не надо писать слов: «Париж», «городская почта». Но каковы бы ни были отношения между этими людьми, какую бы роль ни играл конверт этот, нам, во всяком случае, полезно разыскать личность, к которой он был адресован.
– Я и сам так думал, – поддакнул Фрике. – Но один-то что я могу поделать?
– Можешь и один сделать очень много, дружок Фрике, – возразил Николь.
– О согласитесь, мосье Николь, что вдвоем можно сделать гораздо больше. Вы человек опытный, одних драм сколько переиграли, вам нетрудно открыть злодея и в этой драме. Помогите мне, Николь.
– Глупый мой мальчик, в драмах, в которых мне приходилось играть, с первой же сцены можно было угадать развязку, – тогда как в этой я решительно ничего не могу угадать.
– Надо искать, мосье Николь.
– Ясно только то, что у них был расчет отделаться от этого молодого путешественника. Думаю, что преступление подготовлено несколькими лицами. Негодяй тот, однако, хотел ловко скрыть свое преступление
– Вот вы уже и начинаете распутывать узел, мосье Николь! – обрадовался Фрике.
– Главное затруднение будет в удостоверении личности раненого, или убитого, так как бумаги его украдены его противником.
– А может быть, нам и удастся справиться с этим затруднением, Фрике.
– Можно, конечно, попытать счастья… Дело заманчивое. Можешь, можешь рассчитывать на мое содействие, дружок Фрике, – протянул Николь ему руку.
– Наконец-то!
– Но приступим к делу по порядку. Во-первых, надо основательно заняться таинственным конвертом – в нем пока вся сила.
– Но ведь невозможно же созвать посыльных со всего Парижа и расспрашивать, который из них отнес письмо в улицу на…ер, господину на…ен.
Приятели расхохотались.
– Постой, – сказал Николь, развертывая план Парижа, – надо проглядеть названия всех улиц на ер. Вот: улица Гласьер, Гранд-Шомьер, Шартьер, де ла Сурдьер, Гранд Бательер, пассаж Лаферьер, улица Мишодьер, Мольер, Траверсьер, де ла Пениньер, де ла Врильер, Круа-Буассьер, бульвар и предместье Пуассоньер.
– Готово! – сказал записывавший с его слов Фрике. – Теперь приступим к разделению труда.
– Будете искать на первый раз Маршена.
– Ударение надо сделать только на последнем слоге, говорить как можно невнятнее, чтоб привратник мог расслышать одно ен; и если у него найдется жилец, носящий фамилию с таким окончанием, он, конечно, укажет нам его квартиру.
– Это займет немало времени, ну да уж нечего делать. Однако дальше-то что же будет?
– А вот что я придумал, мосье Николь. Вы дадите мне несколько форменных писем, в которых такой-то ходатай по делам приглашает мосье (я уже сам выставляю его имя) в свой служебный кабинет по важному делу.
– Молодец, Фрике! Право, молодец!
– Еще бы! Ведь недаром же я буду выдавать себя за вашего поверенного, мосье Николь, – захохотал Фрике. – Не посрамлю же я своего патрона. А заманив господина ен в нашу контору, мы уже сумеем выпытать у него все, что нам нужно.
VI
Охота
Покидали улицу Вавен Фрике и Николь в отличнейшем расположении духа. Отыскивать по всему Парижу человека, ни имя, ни местожительство которого не известны, действительно забавно и оригинально. Весело обошли приятели ближайшие улицы на Бер-Гласьер, Шартьер и Гранд-Шомьер.
– Господин Маршен?.. – спросил Фрике у болтливого привратника.
– А чем он занимается? – поинтересовался тот.
– Не знаю. Мне надо передать ему письмо.
– Маршен… Погодите!.. Во втором живет Бернар… Вам, может быть, нужен Бернар?
– Нет-нет!
– Тогда спросите рядом.
В соседнем доме их приняли за воров, дальше – за нищих, в следующем – за агентов тайной полиции. Обойдя всю улицу Гранд-Шомьер, они нашли только одно подходящее имя – Альфонс Геден, бывший студент, написавший водевиль для театра Клюни и хвалебную песнь весне.