Тайна моего двойника
Шрифт:
— Значит, обоим известно и где она работает, и где она живет, — подытожил Джонатан. — Это нехорошо.
— А главное, почему их двое?
— Посмотрим, — сказал Джонатан, — разберемся.
И мне стало спокойнее на душе.
Первый появился ровно в шесть тридцать. Он прошелся по улочке дважды, поглядывая на двери конторы Шерил.
— Вот он, — сказала я.
Джонатан потянулся к видеокамере и включил кнопочку, не беря ее в руки. Затем сбоку вытянул маленький экранчик, на котором прекрасно было видно все, что попадало
Люди стали выходить на улицу. Помятый костюм, должно быть, увидел Шерил, потому что он прибавил шагу и двинулся в обычном направлении — к метро. Однако джинсовый все не появлялся. Я начала волноваться. Прождав двадцать минут безрезультатно, мы решили ехать к дому Шерил.
У Джонатана была машина, и на этот раз я обошлась без такси. Мы припарковались с большим трудом между метро и домом Шерил и остались сидеть в машине. Камера лежала на коленях у Джонатана, его палец на кнопочке старта.
Вот и Шерил, вот и ее штатный хвост. А где же обольстительный брюнет?
Его не было.
Значит, это нерегулярно, может даже случайно, что они следили одновременно вдвоем, так что не мудрено, что Шерил этого никогда не замечала…
Выждав, мы с Джонатаном последовали в том же направлении. Но на улице их не было: должно быть, Шерил уже дома, а «хвост» засел в ее дворе…
И тут я увидела машину джинсового. Я ее узнала чудом, — я вам уже говорила, что я не способна отличать марки, я даже Жигули от Москвича не отличу, в моем арсенале существует только такие средства для опознания, как цвет и размер. Машина была серая, каких тысячи, и я никогда бы ее не узнала — но просто сердце екнуло.
Джинсового в ней не было. Я указала глазами Джонатану на машину.
— Кажется, это его.
— С бельгийскими номерами?
Потрясающе, как это он их различает?
— Впрочем, — добавил Джонатан, — у разведки должны быть любые машины с любыми номерами.
Джонатан осторожно приблизился к машине, прошел мимо, слегка косясь на ее окна. Я внимательно оббежала глазами улицу. На углу был телефон-автомат — отлично, он мне пригодится. Джинсового по-прежнему нигде не было видно. Идти во двор было рискованно. Джонатан вернулся ко мне.
— Ничего особенного не заметил. Салон пустой. Машина не новая, не исключено, что из проката…
— И что из этого следует?
— Ничего. Сядем в кафе?
Мы снова пошли в кафе, в то самое, где я просидела вчера.
Джинсовый сидел за столиком у окна, ровно на моем вчерашнем месте.
Я едва не сбежала. Крепко ухватив Джонатана за локоть, я, боясь даже глаза скосить в ту сторону, сказала ему тихо с искусственной улыбкой:
— Обними
Надо сказать, что он не заставил себя упрашивать. Его рука обвила мои плечи, принеся мне успокоение. Официант провел нас к одному из столиков — я попросила зал для некурящих, так как мое вчерашнее место, которое теперь занимал джинсовый брюнет, находилось в зоне для курящих. Выбрав столик, наполовину скрытый за колонной, я села спиной к залу. Джонатану вообще ничего не было видно из-за колонны.
— Джонатан, — сказала я, — ты продолжаешь играть роль моего парня. Потянись ко мне и обними, и возле моего правого уха посмотри вперед и к окну: это тот парень в джинсовом костюме, который сидит у окна.
Джонатан взял меня за руку и сказал довольно громко, то есть так, как говорили окружающие, ни громче и не тише:
— Я понимаю, ты не хочешь торопиться, но съехаться ведь мы можем? Нам будет, кстати, куда дешевле платить за одну квартиру, чем за две!
И он вопросительно уставился на меня. Я кокетливо улыбнулась. Парень не видел меня, но надо было соответствовать роли.
— Ты согласна? — напирал Джонатан. Тоже соответствовал изо всех сил своей роли.
— Я должна подумать, — важно сказала я.
— Нинон, скажи мне, — (это я, что ли, «Нинон»? — Джонатан едва заметно улыбнулся на мой недоуменный взгляд) — ты сомневаешься в разумности моего предложения или в своих чувствах ко мне?
Это, конечно, была игра, но я растерялась. В его вопросе был какой-то намек, подвох? Или не был?
Джонатан, пронзительно глядя на меня, ждал ответа.
— Я…
Мне следовало заверить его, что я в чувствах не сомневаюсь, иначе с какой радости он должен, как мы условились, меня обнять? Но у меня язык не поворачивался. Что-то было серьезное в его игре, пусть и ненамеренно, случайно затесавшееся в его роль, — но было. Однако, за соседним столиком унылая парочка, не найдя собственного предмета для разговора, заинтересованно прислушивалась к нашему. Надо было отвечать.
— Я… Я согласна, — растерянно проговорила я.
Тут-то Джонатан и потянулся ко мне и врезался мне прямо в губы, хотя в нашем сценарии было слово «обними». Глаза его на секунду брызнули яркими лучами, словно два электрода вонзились в мое глазное дно. В ту же секунду взгляд его погас, принял обычное холодное и сосредоточенное выражение.
— Видел, — шепнул он деловито, садясь обратно. — Как бы его снять?
Я демонстративно посмотрела в сторону подслушивающей нас скучающей парочки, надеясь их смутить и заставить отвернуться, и тоже понизила голос:
— Сделай вид, что снимаешь меня.
— Если он профессионал, то это ему не понравится. И привлечет к нам лишнее внимание.
Посоображав несколько мгновений, я поставила свою сумку на стол с того краю, где была колонна. Джонатан положил рядом с ней свою камеру таким образом, то объектив просунулся между моим локтем и сумкой в направлении брюнета. Открыв экранчик, он тихо сказал мне, какую кнопку нажать. Он смотрел в экранчик, негромко командуя, как его развернуть и что теперь нажимать.