Тайна моего двойника

Светлова Татьяна

* * *

Меня трясло. Внимательно глянув на меня, Джонатан подошел к столу, заботливо подлил мне вина и заставил выпить. Зубы стучали о тонкое стекло, и вино потекло по моему подбородку. Джонатан встал, обошел стол, и наклонившись ко мне, вытер салфеткой мое лицо. Глаза его посмотрели на меня глубоко и нежно, но это выражение быстро сменилось серьезной сосредоточенностью. Он взял свой стул и поставил возле моего так, что его колени касались моих, постыдно трясущихся колен — точно так, как они тряслись у Шерил, когда я рассуждала о своей непоколебимой нормальности…

Джонатан стал легонько

растирать мои колени, пока моя дрожь из крупной не превратилась в мелкую. Тогда, заглянув мне в глаза, он взял мое лицо в руки и приблизился ко мне близко-близко, так, что у меня зрение расфокусировалось, — почти так же мы сидели на моем диване еще столь недавно с Шерил… — и прошептал: «Успокойся, Оля. Это очень важно — уметь быть спокойным. И помни, что ты не одна. Ты можешь на меня положиться.»

Он притянул меня к себе, прижался щекой к моим позорным коротким волосам, и мы некоторое время тихо сидели так, не шевелясь. Я согрелась и перестала дрожать, как бездомный пес. Спустя некоторое время Джонатан отодвинулся, посмотрел на меня: «Теперь все в порядке?»

Я кивнула. Если все это можно назвать «порядком» — то тогда, конечно, да…

— Ты еще будешь есть сыр?

— Спасибо. Что-то аппетита нет.

Джонатан понимающе кивнул и пошел на свое место, напротив меня.

— Как ты думаешь, зачем Игорю могла понадобиться Шерил? — спросила я.

— Она тебе никогда не говорила, действует ли ее организация на территории России? Может быть, они проводили какие-либо акции, которые могли помешать интересам новых русских воротил?

Я помотала головой. Шерил всегда скрывала от меня подробности. Да я и не интересовалась ими…

— А в ваших последующих разговорах Игорь ничего интересного не обронил?

— Да разговоров-то было раз-два и обчелся. Он звонил, чтобы спросить, когда я переезжаю. Я еще хотела ему дать свой новый адрес, и не смогла — документы остались у Шерил, она их заполняла.

— Он больше не говорил, что тебя не слышно?

— Нет… Вернее, говорил, но в другой раз. Я звонила маме, как раз в тот день, когда меня искал некий Зайцев, якобы мой однокашник. Игорь приехал к маме в тот момент, когда я была на линии, схватил трубку и закричал, что меня не слышно. Я снова подумала, что он подозрительно не хочет со мной разговаривать, и что он, возможно, мне изменяет… К тому же с тех пор я никак не могу застать его дома.

— Я тебе уже сказал, что на этот счет ты можешь расслабиться, — несколько грубо произнес Джонатан. — Впрочем, — он склонил голову набок и искоса посмотрел на меня, — может, он тебе и изменяет. Но к телефону это отношения не имеет.

— Откуда ты знаешь?

— Оля, это элементарно. Старая, как сам телефон, уловка: когда не хочешь говорить по каким-либо причинам, начинаешь делать вид, что связь плохая.

— Это по каким же причинам он не хотел…

— Угомонись. Причина, скорее всего, весьма далека от твоих подозрений в неверности: он боялся, что ваш домашний телефон прослушивается. Именно поэтому он звонил из автомата и просил тебя не звонить домой.

— Тогда и мамин телефон тоже?

— Видимо.

— Но зачем?

Джонатан вместо ответа пожал плечами.

Я задумалась. Теперь мама, как и Игорь, звонит мне из автомата! Только кому нужен мамин телефон? Я еще понимаю, телефон Игоря…

Впрочем, ничего я не понимаю: кому понадобилось прослушивать

наш домашний телефон? Это какой-то бред!

— Что ты хочешь: кофе или чай? — спросил Джонатан, поднимаясь.

— Погоди… Объясни мне, зачем кому-то понадобилось прослушивать наши телефоны?

— Я не знаю, Оля!

— Ну предположи.

— Ты действительно хочешь услышать мою версию?

— Раз я спрашиваю!

— Я думаю, что Игорь самым непосредственным образом причастен к покушению на Шерил. Он ее искал, он ее нашел и послал убийцу…

Я дернулась протестующе и Джонатан сделал паузу, вопросительно глядя на меня. Я сдержалась: сама ведь просила, чтобы он высказал свою версию. «Продолжай, пожалуйста», — изо всех сил вежливо выговорила я.

— Ты совершенно случайно, неожиданно для него вклинилась в эту задачу: ваше знакомство, ваше необыкновенное сходство. Он испугался за тебя — ведь вас могли перепутать. Поэтому он просил тебя не общаться с Шерил и переехать немедленно, на случай, если кто-то засек, не разобравшись, твой адрес. И поэтому он боялся, чтобы кто-нибудь не подслушал ваших с ним разговоров — вдруг ты снова заговоришь про Шерил Диксон! В вашей стране прослушивание телефонов применяется столь широко, что не удивительно, что он об этом подумал, тем более, что он занимается политикой… К тому же, информация о покушении на лидера «Чистой Планеты» могла пройти достаточно широко, и записанные на магнитофон его телефонные разговоры, в которых упоминается ее имя, могли его скомпрометировать.

Но ты ослушалась, с Шерил не рассталась, и вместе с ней попала во взрывную волну. Это для Игоря означает, что теперь ты догадалась — или могла догадаться — о его причастности к покушению. И именно с этих пор ты не можешь связаться со своим Игорем…

Джонатан посмотрел на меня. Видимо, я должна была что-то понять… Но я не поняла.

— Почему?

Джонатан помедлил, прежде чем ответить. Вскинув на меня глаза, он тут же снова отвел взгляд и проговорил тихо:

— Ты для него стала опасна, Оля. И вряд ли он сможет болтать по телефону, как ни в чем ни бывало, с человеком, с женщиной, которую он собирается…

Он запнулся и снова посмотрел на меня, причесав пятерней спустившийся на лицо прямой каштановый чуб. Не в силах ответить на его взгляд, я ждала продолжения, больше всего на свете не желая его услышать. По телу, в предчувствии его слов, пополз парализующий ужас.

— Теперь я начинаю думать, что коробка отравленных конфет предназначалась действительно тебе.

* * *

Я вскочила. Стул опрокинулся, стол шатнулся, я больно ударила бедро, мой бокал звякнул, падая на тарелку, и разбился. Скатерть расцвела розовым пятном пролившегося вина.

— То, что ты говоришь — это чудовищно! — кричала я. — Игорь любит меня! Он заботится обо мне! Он мне как муж, даже больше! — заорала я с вызовом.

Джонатан смотрел на расползающееся на скатерти пятно.

— Это просто невозможно… — добавила я, чувствуя, что слезы уже подобрались. — У меня ощущение, будто я смотрю кошмарный триллер…

— Ты забываешь, Оля, — перевел он на меня спокойный взгляд, — что твой Игорь увяз с головой в политике. По твоим же словам, кстати. А политика — это и есть самая страшная вещь, самый чудовищный триллер. Только, к сожалению, не в кино. А в реальной жизни. Да еще и в России.