Тайна моего положения
Шрифт:
– Ты это… – начала было официантка, спрыгивая с высокого табурета, случайно задев локтем стопку чистой посуды. Тарелки тотчас покачнулись и с глухим звоном посыпались на пол, разлетаясь осколками по всей кухне. Звук разбившейся о каменный пол посуды эхом разнесся по всему помещению, а через секунду девушка громко заявила, – что ты натворила? Вот же неуклюжая!
– Я?! – ошеломленно выдохнула, но тут на кухню вбежала хозяйка трактира. Женщина быстро обозрела учиненный официанткой погром, перевела взгляд на Фрэнка, а затем бросилась ко мне с искаженным от
– Да знаешь ли ты, что одна такая тарелка стоит больше, чем твоя недельная зарплата? – её голос был пронзительным и полным такого презрения, что я невольно сжалась под её взглядом. – Месяц бесплатно работать будешь, пока не рассчитаешься, – добавила она с холодной усмешкой, а я, почувствовав, как во мне разгорается жгучая обида, грозящая перерасти в ярость, чеканя каждое слово, произнесла:
– Посуду разбила ваша официантка, столкнув ее своим локтем.
– Она лжет, мадам Дороти! – сейчас же нахально сказала упомянутая, предостерегающе покосившись на застывших немыми истуканами помощников повара.
– Мадам Дороти, вы же видите, я стою далеко от разбитой посуды и не смогла бы так…
– Она быстро отбежала, врунья! – перебила меня девушка, притворно жалобно всхлипнув.
– Ты ещё и на честных людей наговариваешь?! – тотчас взвилась хозяйка, ее лицо покраснело от гнева, глаза засверкали, а выбившиеся из прически волосы прилипли ко лбу. – Я сейчас констеблей позову! – продолжила она, рукой указав на дверь, как будто могла вызвать стражей закона одним лишь жестом.
– Приглашайте! Пусть разбираются! Я не разбивала вашу посуду! – зло выкрикнула я, мои руки сжались в кулаки, дыхание стало резким и прерывистым, и я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на лгунью и притворщицу.
– Ах ты, дрянь! Я к ней с добром, а она меня пугать вздумала! Пошла вон! – взвизгнула мадам Дороти, в её голосе слышалась паника и негодование. Она слегка подалась ко мне, будто собираясь собственноручно выставить меня из трактира или того хуже…
– С огромным удовольствием! – язвительно выкрикнула я, подхватила свой скромный скарб, который так и лежал у моих ног под столом, и в одно мгновение выбежала из кухни. Быстро миновав зал, избегая взглядов удивленных посетителей, я выскочила на улицу…
Глава 10
Ночь, проведённая на улице, казалась бесконечной. Холод пробирал до костей, несмотря на все мои попытки плотнее закутаться в плащ. Ветер дул со всех сторон, не оставляя ни единого шанса согреться. Я прижималась к стене какого-то здания, пытаясь укрыться от его порывов, но они всё равно находили меня, трепали волосы и заставляли лицо неметь от холода. Я пыталась согреть замерзшие руки, то пряча их в карманы, то сжимая в кулаки, но промозглый холод проникал всё глубже, и с каждым часом бороться с ним становилось все труднее. Голова гудела от усталости, веки наливались тяжестью, но сна не было – было только это ледяное ожидание рассвета, который, казалось, никогда не наступит…
– Эй! Ты жива? –
– Да, – прохрипела я, медленно поднимаясь на ноги, и, окинув беглым взглядом замершую у двери и кутающуюся в теплый халат девушку, спросила, – где здесь поблизости находится ломбард?
– В паре кварталов отсюда, да только рано еще, поди, закрыт, – растерянно проговорила девушка, с беспокойством на меня посмотрев, и чуть помедлив, будто не решаясь, все же продолжила, – ты проходи в дом… мадам Розмари еще нет, но, думаю, она будет не против.
– Эм…спасибо, – с сомнением протянула я, быстро осмотревшись. Дом, возле которого я нашла своё временное пристанище, был трехэтажным, сложенным из красного кирпича, с высокими окнами и массивной дубовой дверью, украшенной коваными узорами. Он выглядел внушительно и надёжно, словно пережил не одно поколение жильцов, сохранив свою прочность. Впрочем, все дома на этой улице могли принадлежать людям, которые были не стеснены в средствах, и как я очутилась в этом респектабельном районе, я, увы, не помнила…
– Горячего чаю выпьешь, согреешься, – заботливо проговорила девушка, распахивая передо мной пошире дверь, тут же представившись, – меня Анной зовут.
– Эмилия, – представилась я в ответ, все же решаясь зайти в дом. С наступлением рассвета на улице стало еще холодней, а оплатить услуги лекаря мне, увы, было совершенно нечем. Настороженно озираясь, я прошла в холл, где царила прохладная полутьма, сквозь которую я с трудом разглядела стены, обитые темными дубовыми панелями, и массивную лестницу с резными перилами, что уходила вверх, теряясь в полумраке второго этажа.
– Сюда иди, аккуратно, здесь ступенька, – прошептала Анна, указав мне на неприметную дверь, что скрывалась под лестницей, – лампу зажигать не буду, гости еще спят.
– Гости? Может, мне не стоит заходить в дом? Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у тебя были проблемы, – проговорила я, беспокоясь о девушке, что оказалась ко мне столь добра.
– Не волнуйся, мадам Розмари не будет ругаться, – ободряюще улыбнулась мне Анна, первой проходя в узкий и темный коридор. Я тотчас двинулась за ней следом и вскоре очутилась в теплой, светлой и невероятно уютной кухне, где на плите уже булькало и шкворчало, а тучная, розовощекая женщина с удивительно добрыми глазами месила на столе тесто.
– Привела ее все же, – добродушно проворчала женщина, стряхивая с натруженных рук муку, – садись за стол, бедолага, да плащ свой скидывай, так быстрее согреешься.
– Эта наша Мирна. Ты садись, Эмилия, садись, – с улыбкой проговорила Анна, указывая мне на табурет, – Мирна хоть и ворчунья, но добрее ее я никого не знаю.
– Скажешь тоже, – фыркнула повариха, поставив передо мной кружку, от которой шел приятный и согревающий аромат липового цвета, тут же притворно сердито прикрикнув на меня, – садись, нечего стоять! И плащ, говорю тебе, снимай, вон у печи положи, пусть сохнет.