Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)

Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович

– Да что делается-то?
– уже спокойнее спросила правая голова Змея.

– Из-за чего Совет собирали?
– заглядывая Бабе Яге в глаза, спросила левая голова.

– Об этом тебе Калиныч расскажет. Калина!
– позвала Баба Яга, - тут к тебе дружок заявился, растолкуй ему, пожалуйста, что у нас творится, а то я, боюсь, напутаю.

В этот момент на поляне появились Иван Иванович Гвоздиков и его юные друзья Маришка и Митя.

– Вот он!
– закричала запыхавшаяся Маришка.
– Сюда

сел!

– Близко не подходить!
– предупредил Гвоздиков.
– Мало ли что случиться может...

– Идите, не бойтесь!
– позвала ребят и старого учителя Баба Яга. Горыныч вас не тронет!

– А мы и не боимся.
– Митя посмотрел на Ивана Ивановича.
– Вы ведь не боитесь, Иван Иванович?

Гвоздиков безвольно махнул рукой:

– Ступайте... Ежели что - пеняйте на себя!

– Ладно!
– и Маришка, а следом за ней и Митя, бросились к лежащему на полянке Змею Горынычу.

Змей Горыныч, казалось, дремал. Все шесть глаз его были прикрыты тяжелыми веками, дыхание стало ровным и тихим, сложенные крылья чуть пообвисли, и края их лежали на земле.

Иван Иванович тоже подошел поближе и, не в силах сдерживать своего восхищения, громко произнес:

– Какой прекрасный экземпляр! Типичный представитель Киевского и Новгородского былинных циклов!

Змей Горыныч не спал. Приподняв веки, он секунду-другую внимательно рассматривал стоявшего перед ним Гвоздикова, затем тихо и гордо, но с затаенной в глубине души обидой, сказал:

– Может быть, вы были и правы, назвав меня прекрасным. Но слово "экземпляр" я расцениваю, как оскорбление личности. Вы еще бы сказали: "Хороша штучка!"... Вы сами-то кто?

Иван Иванович немного опешил:

– Гвоздиков... Учитель...

– Оно и видно!
– ехидно проговорил Змей Горыныч. И передразнил: "Типичный представитель!.. Былинных циклов!.."

Баба Яга поспешила их помирить:

– Ну что вы, в самом деле, как маленькие! Разве об этом сейчас нужно думать? Муромская Чаща на краю гибели!

– Я, кажется, для этого сюда и прилетел, - стал оправдываться Змей Горыныч.
– Только пусть перестанут приклеивать ко мне ярлыки и давать всевозможные клички. Я устал за полторы тысячи лет от всего этого.

– Я и не думал давать вам клички, уважаемый.
– Гвоздиков повернулся к Бабе Яге и, словно бы, попросил у нее защиты: - Вы сами слышали, что я не сказал ничего оскорбительного.

– Не говорил, не говорил!
– примиряюще сказала Баба Яга.
– А с лесогубцами говорил?

– Говорил, - опустил голову Иван Иванович, - без толку только.

– Ах, древотяпы!..
– Баба Яга хотела еще что-то сказать, но передумала и снова громко позвала: - Калина Калиныч! Куда ты запропастился?!

– Тут я, внучаток вразумлял, - словно из-под земли вырос Калина

Калиныч.

Змей Горыныч, который чуть было вновь не задремал, услышал знакомый голос, приоткрыл глаза и увидел своего старого приятеля Калинушку. Как он постарел за сто лет разлуки!.. Мощные плечи обвисли, исчезли куда-то брусничная алость губ и щек, некогда прямой и широкий стан похилился, и только блеск умных, с легкой лукавинкой глаз выдавал в этом старом лешем прежнего молодца-лешака.

– Калинушка, - вильнул хвостом Змей Горыныч, - сколько лет, сколько зим!..

– Много, Горынушка... Поди, за сто будет?

– Пожалуй, будет. Я в Далекой Пещере безвылазно около века просидел.

Средняя голова Змея Горыныча тяжело вздохнула и добавила от себя лично:

– Я против была, да вот они уговорили на глаза никому не показываться.

И она покосилась сначала на левую, а потом на правую головы.

– Чем же вы питались все это время, уважаемый?!
– воскликнул изумленный Гвоздиков.

– Воспоминаниями, - охотно ответила левая голова, - у нас их много!

– Если бы вы знали, каких трудов мне стоило уговорить их на это путешествие!
– пожаловалась средняя голова на своих соседок.
– Они никак не хотели расставаться с воспоминаниями о былом и начать жить настоящим.

– А чего хорошего в нем?
– буркнула сердито левая голова.
– Только взлетишь высоко, только почувствуешь, что крылья окрепли, а тут тебе команда: "Стоп, прилетели! Дальше нельзя - чужая территория!"

– Да если бы не Муромская Чаща, мы бы и не прилетели!
– поддержала ее правая голова.
– Не хватало только, чтобы и Муромская Чаща пропала!

– Пропасть она может.
– Баба Яга покосилась на Калину Калиныча.
– Наш воевода запретил колдовство применять, а разговоры-то не очень нам помогают!

– Это точно, - подтвердил печально Иван Иванович, - беседовали мы с лесорубами, вразумляли их - все без толку!

Баба Яга стала потихоньку закипать:

– Долго, Калиныч, мы с ними возиться будем? Терпенье у всех лопнуло, пора их и поприжать! Вот и Горыныч на подмогу пожаловал...

Она вдруг ехидно улыбнулась:

– Он с ними чикаться не станет!

Но Змей Горыныч внезапно обиделся и хмуро огрызнулся:

– Что "Горыныч"? Чуть что, сразу "Горыныч"! Съесть, что ли, мне их прикажете? Съесть человека недолго!

И тут Ивану Ивановичу пришла в голову гениальная идея.

– Есть никого не нужно!
– перебил он начавших было ссориться старых приятелей.
– Их нужно усыпить! Хотя бы одного - бригадира.
– Гвоздиков обернулся к Калине Калинычу и спросил того, хитровато улыбаясь: - Вы на Совете что постановили сделать, если наши переговоры ни к чему не приведут?