Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)
Шрифт:
– Ходоков послать к начальству лесорубов. Пусть своих разбойников забирают, пока мы с ними сами не расправились!
– Вот и посылайте ходоков.
– Иван Иванович присел на траву, приглашая присесть и остальных собеседников.
Все уселись рядышком со старым учителем, один только Змей Горыныч продолжал лежать: сесть он не мог при всем своем желании.
– Пока Опилкин будет спать, ни одно дерево лесорубы не свалят побоятся. А ходоки за это время в город съездят, начальству доложат: "Так мол и так, самоуправство
– А если не скомандуют?
– усомнился Калина Калиныч.
– Скомандуют. Там-то понимают, что Муромскую Чащу сберечь нужно. Одна такая на всю страну.
– Иван Иванович не стал дожидаться новых сомнений со стороны недоверчивого лешака и поспешил до конца изложить свой план: - Нужно слетать вам, уважаемый Змей Горыныч, в Долину Волшебных Одуванчиков. Нарвите с десяток разных и - обратно. А вы, Калины Калиныч, подложите их незаметно в палатку Опилкина...
– Рыженьких нужно нарвать!
– перебила его Баба Яга.
– Синенькие очень уж крепкие!
– Хорошо, нарвите рыженьких, - согласился Иван Иванович, - они действуют безотказно, я на себе проверил.
– А кто в город поедет?
– спросил Змей Горыныч.
– Дело ответственное...
На этот вопрос Гвоздиков не нашелся сразу, что ответить, и только сказал:
– Нужно подумать...
Он хотел ехать в город сам, но тащить снова за собой всю "гвардию" было невозможно. Оставить же их без присмотра в Муромской Чаще Гвоздиков все же боялся: вдруг опять пропадут?
И тут, словно читая мысли Ивана Ивановича на расстоянии, Калина Калиныч заявил:
– Я поеду. Я старший здесь, мне и ехать.
– Он тяжело вздохнул: - Плохо только, что я города не знаю. Лет двести не бывал в нем, поди, изменилось там многое.
– Перемены есть, - подтвердил Гвоздиков, - большинство из них к лучшему.
Митя, который сидел до этого молча, прислонившись к теплому боку 1 [1 Примечание: Змеи относятся к холоднокровным, но Змей Горыныч был огнедышащий змей, и поэтому бок у него был теплый.] Змея Горыныча, вдруг подал свой голос:
– Я с вами поеду, Калина Калиныч.
– Поехали, сынок!
– обрадовался старый леший.
– Вдвоем веселее! Может быть, и Шустрика возьмем... Там видно будет.
– Чего "видно", чего "видно"!
– раздался ворчливый голос Шустрика. Конечно, поеду!
– Ты сперва здороваться со старшими научись, а уж потом в путешествие напрашивайся!
– Калина Калиныч сердито погрозил невидимому лешачонку: Опять подкрадываешься? Опять деда напугать хочешь? Вот я тебе, постреленок эдакий!
– Надо больно пугать...
– проворчал Шустрик и стал видимым.
– А в город я с вами поеду!
– И он запоздало поздоровался: - Здравствуй, деда Горыныч!
–
– на всякий случай спросила Маришка. Она уже догадывалась, что Иван Иванович не отпустит ее теперь ни на шаг от себя, и оказалась права.
– Ты здесь нужна, - отрезал сердито Гвоздиков.
– Будешь разведчицей.
Маришка никогда не была настоящей разведчицей и поэтому сразу же согласилась остаться.
– Ну, не будем терять зря время, - сказал Калина Калиныч.
– Кто с тобой полетит за одуванчиками, Змеюшка?
– Я!
– закричали одновременно Митя и Маришка.
– Я!
– запоздало выкрикнул Шустрик и первым влетел на спину Змея Горыныча.
– Одного Шустрика хватит, - остановил других ребят старый лешак. И строго наказал внуку: - Нарвешь рыженьких и синеньких. Рыженьких Опилкину, синеньких бабке Кикиморе. Бессонница старую замучила. Понял?
– Понял!
– весело ответил Шустрик и нетерпеливо лягнул Змея Горыныча лаптем в бок.
Змей Горыныч вздрогнул, встрепенулся, открыл глаза и спросил:
– Летим?
– Летим!
– крикнул Шустрик и помахал рукой провожавшим.
– Сам-то не нанюхайся и Горынычу не давай!
– спохватился Гвоздиков и тоже помахал платочком улетавшему Шустрику.
Из ноздрей Змея Горыныча повалил клубами дым, легкое пламя вырвалось из приоткрытых пастей, крылья затрепетали и расправились, тело напряглось, наливаясь силой, - минута - и он взвился в небо, поднялся над облаками и исчез там вместе со своим лихим седоком.
Глава тридцать шестая
Сначала все шло точно по плану. Не минуло и часа, как Змей Горыныч и Шустрик вернулись с огромной охапкой золотистых и синеватых одуванчиков.
– Хватит для начала и одного, - сказал Калина Калиныч, откладывая в сторону самый крупный цветок, - другие для добавки пойдут.
– Такого большого одуванчика и на три дня хватит!
– радостно проговорила Баба Яга.
– Может, и обернемся за три дня, - неуверенно пробормотал Калина Калиныч, - а, может, и нет...
– Обернемся!
– пообещал Митя бодро.
– Туда день, там день, оттуда день - как раз три дня получается!
– Ну-ну...
– буркнул старый лешак и, держа в вытянутой перед собой руке огненно-рыжий одуванчик, двинулся к месту стоянки лесорубов.
– Только нужно незаметно положить... И только Опилкину...
– бросил вслед Калине Калинычу Гвоздиков.
Но старый леший не удостоил его ответом. Пройдя еще несколько метров, он вдруг стал невидимым. Невидимым стал и одуванчик. И только по назойливо кружащемуся шмелю можно было догадаться о их местонахождении.
Пока все наблюдали за Калиной Калинычем, со Змеем Горынычем случилось маленькое происшествие. Его левая голова не вытерпела и сунулась носом в ворох прекрасных одуванчиков.