Тайна нефритового голубя

Константинов Евгений Михайлович

– А если местных окажется человек штук двадцать?

– Вот тут-то нам Лексий ох как пригодился бы, – по выражению лица Шурика Андрей понял: друзья приняли решение, отговаривать от которого, особенно Митлза или Адмирала, нет смысла.

– Ладно, до вечера время есть – план действий составить успеем, – сказал он. – Вы там что, шашлык привезли?

– Ага, – заулыбался Гера и полез в сумку. – А еще у нас есть много портвейна «Кавказ»!

9 июля 1977 года. «Разборки по-взрослому»

О

том, чтобы купить билеты на танцы, Андрей даже и не заикнулся – друзья посчитали бы это шуткой. При подходе к танцплощадке он увидел, как какой-то парень сдвинул одну из досок забора, и, проскользнув в образовавшуюся щель, затесался в толпе танцующих. Андрей уверенно повторил его маневр, остальные же восприняли это как само собой разумеющееся и уже меньше чем через минуту все пятеро, не замеченные дружинниками, кривлялись под любимое «Гоп хей гоп».

Танцы были в самом разгаре. Кому-то между делом успели двинуть по уху, кого-то с заломленными назад руками вывели вон дружинники. Гера и Адмирал уже двигались в медленном танце в обнимку с местными красотками. Гера, немного отстранившись от своей дамы, глядел ей прямо в глаза и что-то, не переставая, говорил и говорил, Адмирал, наоборот – словно слился с партнершей и молчал, уткнувшись носом в ее волосы.

Митлз сделал попытку пригласить первую же девушку, на которую наткнулся, но, получив отказ, так и остался стоять почти посередине площадки, то и дело доставая из кармана очки и убирая их обратно. Андрей и Шурик, подпирая плечами забор, крутили головами, словно кого-то выискивая. Они до сих пор так и не смогли поговорить, пооткровенничать, как всегда было между ними принято. На даче, пока жарили шашлык и пили вино, было как-то не до этого. Начинать же разговор сейчас им не хотелось – слишком о многом предстояло рассказать друг другу.

За несколько мгновений, прежде чем увидеть приближающихся Ирину и Катю, на Шурика нахлынуло чувство, будто его, словно догола раздетого, беззастенчиво разглядывают сразу несколько пар насмешливых глаз. На самом деле глядела на него только Ирина. Она держала в руках несколько белых листов и тусовала их словно колоду карт, а Катя, прикусив нижнюю губу, не отрываясь на них смотрела.

Шурик толкнул брата локтем в бок, но тот как раз заметил остановившуюся у входа Таню и, сорвавшись с места, поспешил ей навстречу. Шурик развел руками, словно извиняясь перед подходившими девушками за его неожиданное бегство, и попытался изобразить на лице радость.

– Иди-иди сюда, зайчик, – властно сказала Ирина, отчего его неудавшаяся улыбка превратилась в гримасу непонимания и подозрительности. – Что ж ты слово свое не держишь, а? Обещал принести иконку, а сам словно сгинул!

Вместо того, чтобы возмутиться тоном, которым это было сказано, Шурику, как и при первой встрече с Ириной, захотелось тут же признаться во всех существующих и несуществующих грехах, и умолять простить себя. Он открыл, было, рот, чтобы начать

оправдываться, объяснить, почему не выполнил обещание, но тут Ирина сложила белые листы веером и развернула их перед ним другой стороной.

На Шурика словно пахнуло жаром из резко открывшейся двери парилки – он увидел себя, и только сейчас понял, что же на самом деле произошло у Ирины дома, что с ним вытворяли две развратные девки, как они унижали его. И еще он понял, что фотографии, которые Ирина держала в руках, никто, особенно его друзья, ни за что на свете не должны увидеть.

– Вот это, и еще многое другое завтра утром будет расклеено по всей Истре, если до двенадцати ночи, иконка не окажется у меня! – произнесла Ирина, словно вынося приговор. – Понял, зайчик?

– Да ты что, Ирина, говоришь? – Шурик отказывался верить в серьезность ее слов. – Зачем так шутить?

– Она не шутит, – ответила за подругу Катя. Шурик посмотрел на нее и снова на фотографии. Коротышка была рядом почти на каждом снимке – значит могла оказаться почти в одном с ним положении, если только Ирина выполнит свою угрозу.

– Девчонки, что вы к нему пристали? – раздался рядом голос Адмирала, – ну не хочет он с вами, как бы, танцевать. Так пригласите меня, – и он, обхватив Ирину за талию, повел ее в танце.

– Объясни ему, что к чему, – успела бросить она Кате, прежде чем исчезнуть в толпе.

Шурик не успел опомниться, как Катя обняла его и начала раскачиваться в такт мелодии, смотря ему в глаза снизу вверх.

– Она и вправду не шутит, Шурик, – зашептала она быстро-быстро. – Ты не знаешь, даже не подозреваешь, какая она. Она может все сделать, все-все. Она меня поработила, и я вырваться не могу – все ее приказы исполняю. Она меня заставляет себе пятки лизать, и я лижу. И не только пятки. Понимаешь?

– Но почему?

– Ты не понимаешь, – во взгляде Кати проскользнула жалость. – Она госпожа – я ее рабыня. И ты раб.

– С какой это стати? – возмутился он. – Я достану иконку, а она вернет фотографии и негативы. И все! Раз она такая, я больше знать ее не хочу…

– Нет, зайчик, – Катя таинственно улыбнулась. – Она такая, что никуда ты от нее не денешься. И я тоже никуда не денусь.

– Погоди, Коротышка, тебе нравится быть у нее в подчинении, да?

– Нравится – не то слово, зайчик, – она провела пальцами Шурику по щеке. – Тебе ведь тоже понравилось тогда в кресле? Признайся…

Шурик смутился. Он не мог выразить словами, что чувствовал тогда, но, по большому счету, ему действительно было щемяще приятно находиться в полной власти красавицы Ирины. Вот только знать об этом никто, кроме них троих, да разве еще Андрея, права не имел. Ни в коем случае не имел.

– Что, зайчик, права я?

– Да не называй ты меня зайчиком! – встрепенулся Шурик.

– Почему? – Катя сделала наивно-удивленное лицо. – Зайчиком называют того, кого вздрючили. А ты разве не вздрюченный?