Тайна нефритового голубя
Шрифт:
– Ишь ты, чем удумала лапу клеить! – старшина снова усмехнулся. – Шибко хитра ты, плотвичка.
– Начальник…
– Ладно, калым принимается. А что там насчет любви девочек?
– Тебе понравится, начальник, – весело подмигнула ему Ирина и подплыла к Ольге, сидящей на скамье с поджатыми ногами.
Принять условия, при которых милиционер вроде бы обещал их выпустить, Ольга поначалу наотрез отказалась. Но Ирина умела уговаривать и тем более обольщать.
– Дурашка, не собираешься же ты в этой конторе лягавской всю ночь куковать, – шептала она, отталкивая Ольгины пальцы, мешающие расстегивать на ней рубашку. –
Сопротивление Ольги становилось слабее и слабее, пока она окончательно не сдалась и не начала выполнять все, что хотела такая настойчивая и непреклонная Ирина.
Старшина, оставшийся в одиночку хозяйничать в отделении после отъезда дежурного офицера на ежевечернюю проверку улиц города, поначалу равнодушно и даже с некоторым показным неудовольствием наблюдал за девицами. Однако происходившее в камере постепенно заинтриговывало его все больше, и вскоре, вдавившись лицом в зарешеченное дверное окошко, он уже сопел, как паровоз, то и дело вытирая носовым платком вспотевшую лысину.
Он даже не услышал, как позвонили во входную дверь, и только повторный настойчивый звонок отвлек его от невиданного ранее зрелища. Прикрыв окно, он поспешил открыть дверь. На пороге стоял улыбающийся во весь рот его сосед Лексий и показывал из-под полы пиджака горлышко бутылки. За ним стоял парень, которого старшина не раз видел у соседа в гостях.
– Давайте, хлопчики, ешк-кинт, заваливайте по-бырому, – поторопил он, пропуская их вперед и закрывая дверь. – Айда за мной. Такие фокусы-покусы покажу – с ума сойти!
– Мы по делу, Николаич, – попытался возразить Лексий, но тот схватил его за руку и потащил за собой.
– После все дела, ешк-кинт, – старшина подтащил его к двери, за которой продолжалась оргия.
Лексий и прильнувший вместе с ним к окошку Андрей так и застыли, пооткрывав рты. Ирина тоже заметила, появившихся новых зрителей и даже узнала обоих парней, что еще больше ее раззадорило…
– Ладно-ладно, хлопчики, дайте мне-то позырить, – старшина не без труда оттолкнул гостей от двери. – Ты что там, самодуринку приволок? – бросил он через плечо. – Так давай, откупоривай ее по-бырому. А ты лафетнички тащи из дежурки и бутеры. Они, ешк-кинт, в столе, в нижнем ящике, – велел Андрею, прежде чем снова приникнуть к окошку.
Андрей понял, что залез не в тот ящик, который имел в виду милиционер. Бутербродов здесь не было, зато хватало исписанных журналов, бланков, конвертов, фотографий… Он задвинул ящик, но тут же выдвинул его снова. На одной из фотографий его брат Шурик был в том же самом положении, в котором буквально минуту назад Андрей видел Ольгу Греческий профиль. Таких фотографий нормальному парню действительно можно было стыдиться и бояться. Андрей быстро сунул их в нагрудный карман пиджака.
Теперь, чтобы Шурик окончательно почувствовал себя вне опасности из-за какого-либо шантажа, оставалось изъять из дома Ирины компрометирующую пленку и оставшиеся фотографии. И сделать это нужно было, не откладывая в долгий ящик, пока Ирина пребывает в отделении милиции.
Они втроем
– Что ж вы только о себе думаете, хулиганочки? – спросил он у замерших девушек.
– Начальник, мы готовы и о вас позаботиться, – с готовностью сказала Ирина.
– Во-во, позаботьтесь. Первой будешь ты, белокурая, – ткнул он пальцем в Ольгу Греческий профиль.
– Может быть, сначала я, начальник? – обиженно вопросила Ирина.
– До тебя, ешк-кинт, тоже очередь дойдет. Когда у меня снова желание появится, – и старшина, облапив Ольгу за талию, вывел ее из камеры, захлопнув дверь у Ирины перед самым носом.
Ирина готова была кусать себе локти от такой несправедливости. Но она бесилась бы еще больше, если бы знала, что в это же время те самые парни, что несколько минут назад за ней подглядывали, подъезжают к дому на Песчаной улице, чтобы добраться до пленки и фотографий, на которые она возлагала так много надежд.
9 июля 1977 года. Костерок
Андрей немало удивился, когда Лексий указал ему на дом, где квартировала Ирина.
– Слушай брательник, – тронул он Лексия за рукав, когда они слезли с велосипедов и прислонили их к забору, – это же именно тот дом, в подвале которого я видел колдуна, про которого вам рассказывал.
– Я так и понял.
– Что значит, «так и понял»?
– Ты рассказывал, что в прошлую субботу за девчонкой следил, – вздохнул Лексий. – Ее Танька зовут? Федорова?
– Откуда ты знаешь? – спросил Андрей подозрительно.
– Догадался, – снова вздохнул Лексий. – Она в соседнем доме живет. А в этом – слепой дед Панкратыч, хозяин. Он и в самом деле очень странный, хотя и не колдун, конечно. Его-то ты и испугался. Врубаешься?
– Кажется, врубаюсь. Только…
– Что?
– Ладно, – отмахнулся Андрей, – сейчас базарить не время. Как ты думаешь, дед дома?
– Где ж ему еще быть! Но мы беспокоить его не будем. Смотри, как это делается, – Лексий легко перемахнул через забор, и в несколько прыжков очутился около дома. Андрей повторил его маневр. Лексий подергал за раму одного из окон, и оно легко открылось.
– Оставайся на шухере, – шепнул он, но Андрей отрицательно помотал головой и, отстранив его, первым проскользнул в темный проем окна. Лексий за ним.
Найти компрометирующую пленку и фотографии не составило особого труда. Фотографий было много, и, чтобы не тратить времени на отбор, Лексий шепотом предложил тут же все их сжечь, но только не в доме и не на улице, а в подвале. Андрей с ним согласился, но в подвал лезть отказался.
Лексий один спустился в люк по сыроватым каменным ступенькам и, несмотря на полнейшую темень, быстро взрыхлил ножом и выкопал неглубокую ямку в холодной земле. Затем Андрей передал ему пленку и фотографии, из которых оставил себе только одну. Через минуту фотографии уже корежились под языками синеватого пламени, превращаясь в пепел.