Тайна острова Солсбери
Шрифт:
– И поэтому ее регулярно чистят?
– Да, этим занимаются «водяные» – рабочие водоотлива, а в выходные – участники турнира.
– Как же они это делают?
– Некоторые отчаянные парни, изъявившие желание принять участие в этом турнире, по очереди надевают гидрокостюм, обвязываются страховочным фалом и ныряют в воду.
Вынимая из горловины бут – куски породы, они складывают ее в висящую над поверхностью корзину. Обычно конкурсант выдерживает минут пять-семь, максимум – десять, после
– Что «но»?
– Смертность среди участников этого турнира самая высокая. К примеру, заявляется человек семь-восемь. Некоторые из участников умирают прямо в воде, сводит судорогой мышцы или не выдерживает сердце. Но чаще смерть наступает позже – от переохлаждения. В итоге выживает половина, но большинство потом не живет, а мучается от последствий. В общем, зарабатывают различные заболевания: простатит, ревматизм, цистит и что-то там еще…
– Странно. Я думал, что самый опасный турнир в кольцевом штреке. Или конкурс забойщиков – мы оттуда перетаскали в морг человек пять.
– Там и народу участвует больше. А на кольце вчера погиб всего один. Ты, кстати, как себя чувствуешь после купания?
– Нормально. Это я для охраны придумал версию про дежурного доктора. На самом деле хотел прорваться к тебе. Кстати, в московском офисе я встречался с Анатолием Евграфовым, помнишь такого?
Даниэль морщит лоб.
– Анатолий Евграфов?..
– Ну да. Победитель турнира на тридцатом уровне. Сорвал двести пятьдесят тысяч призовых.
– А давно он здесь работал?
– С его слов, вернулся в Москву около года назад.
– Не помню такого, – пожимает он плечами. – Я батрачу здесь почти полтора года и знаю всех победителей турниров. А такого не помню…
Заявление приятеля насторожило, но я не придал этому значения. Мало ли здесь народу, чтобы всех упомнить? К тому же Даниэль наверняка сильно перенервничал после трагедии в кольцевом штреке, так что его память могла давать сбои.
Мы поболтали на разные темы, пока он выкуривал последнюю сигарету. Потом поднялись и медленно пошли в палату.
– Знаешь, Женя, ты на всякий случай загляни к дежурному врачу, – советует он.
– Зачем? Я же здоров.
– Дело не в этом. Пусть он запишет тебя в журнал посещений. Здешние охранники настолько подозрительны, что могут и проверить.
Пожав друг другу руки, мы расстаемся. Даниэль возвращается в палату, а я иду к двери с табличкой «Дежурный врач» и, дважды постучав, вхожу в кабинет.
– Здравствуйте еще раз, – приветствую доктора по фамилии Коганович.
Тот сидит за столом у раскрытого ноутбука. Оторвавшись от экрана, посмотрел на меня.
– Здравствуйте. Что случилось?
–
На его лице зарождается мучительный мыслительный процесс…
Напоминаю:
– Вы просили зайти, если мне станет хуже.
– Ах, это вы! Присаживайтесь.
Сажусь напротив. Он раскрывает журнал, берет авторучку.
– Черенков?
– Да.
– Имя?
– Евгений.
– Отчество?
– Арнольдович.
– Год рождения?..
Записав мои данные, доктор откладывает журнал и переходит к делу:
– Так что, голубчик, купание не прошло даром?
– Слегка знобит, – вру я. – Подумал, что лучше подстраховаться и сходить к вам, чем лежать потом в палате и терять в заработке.
– Разумная мысль, – оборачивается он к стеклянному шкафчику с медицинскими прибамбасами. – Снимите верхнюю часть робы…
Глава восьмая
На жилой уровень я возвращался около полуночи. В кармане лежали две упаковки лекарств, выданных доктором «на всякий случай». Не обнаружив у меня повышенной температуры, учащенного пульса, хрипов в легких, шумов в сердце и прочих отклонений, он все же выдал несколько рекомендаций, снабдив аспирином и комплексным витаминным препаратом. Почти все поставленные на вечер задачи были решены: я навестил Даниэля, разузнал о турнирах и даже засветился на приеме у дежурного врача, дабы у бдительной охраны не возникло вопросов.
В моем списке оставалось последнее на сегодня дельце.
Длинный коридор жилого уровня пустовал, первая смена отдыхала, вторая работала в штреках. Лишь в лифтовом холле, как всегда, торчали местные менты.
Я неслышно проник в спальное помещение. Внутри темно и тихо. Прямиком направляюсь к кровати уголовника Крапивина – единственное дельце, оставленное мной на десерт, связано именно с ним. Надо же доходчиво объяснить субъекту, что мое купание в ледяной каше из фекалий с рук не сойдет. И что все это рано или поздно закончится побоями со смертельным исходом.
На ощупь определяю спальное место засранца, делаю пару шагов к изголовью и почти без замаха, но резко бью кулаком в то место, где должна находиться голова. Кулак утопает в пустой подушке. Странно. Почему его нет на кровати?
Вернувшись к двери, включаю свет. Стива как не было, так и нет, он лежит в местном лазарете. А почему пустуют кровати Крапивина, Бахтало и Копчика? Они же, как и мы, работают в первую смену…
Чубаров поднимает голову, сонными глазами оглядывает пространство и замечает меня.