Тайна поповского сына
Шрифт:
Он и приехал в Россию как в мирно завоеванную страну. Он чувствовал себя в этой стране победителем и теперь собирался в настоящий поход.
И поход начался.
V
«ЭКЗЕКУЦИЯ»
Шумела и бурлила взволнованная Артемьевка.
На поляне перед церковью собрался сход. Пришли голосить и бабы, но их отогнали.
В шуме сотен голосов ничего нельзя было разобрать. Зловещим гулом неслись отовсюду угрозы. Молодые парни явились на сход с рогатинами,
— Нечего слушать! Не дадим своих животов! — гудела толпа.
Наиболее благоразумные старались сдержать эту бурю. Но их никто не слушал. Всем уже было известно, как сожгли Богучаровку, соседнего уезда деревню. Отряд уже направился в вотчину Кочкарева. С этим отрядом шел сам Андрей Андреевич, так как вотчина Кочкарева была самой обширной, и там неустрашимый Брант ждал наибольшего сопротивления.
Среди всех особенно был устрашен надвигавшейся грозой Семен.
Он не боялся за себя, за свое имущество, что было взять с него?! Но он боялся, что во всеобщем смятении погибнут труды многих лет. Он спешно очищал свой убогий сарайчик, запаковывал свою волшебную птицу, прятал чертежи и инструменты, почти готовые новые крылья, опытов с которыми он не успел довести до конца, на изготовление которых он затратил так много времени и кропотливого труда. Все свое имущество он аккуратно поместил в большой ящик и собирался отвезти его на ручной тачке на сохранение к боярину.
Покончив с укладкой, он поспешил на сход.
В это же время прискакал в Артемьевку и Артемий Никитич.
При виде его крестьяне обнажили головы и смолкли.
Артемий Никитич слез с коня и вошел в почтительно расступившуюся перед ним толпу.
— Все отдал я, что имел, — начал он глухим, надорванным голосом, и этот голос, при наступившей мертвой тишине, был явственно слышен до последних рядов толпы.
— Все отдал я, — повторил он, — отдали и вы, православные, видит Бог, ничего я не жалел.
Толпа загудела.
— Батюшка, боярин, — раздались отдельные голоса, — все за тебя, не выдадим тебя супостату, басурману.
Сложилось впечатление, что люди готовятся к бою с наступающим врагом. Кочкарев понял это.
— Нет, православные, — снова заговорил он, — всемилостивейшая императрица требует того. Повиноваться должно, знаю, что ввели в заблуждение всемилостивейшую государыню нашу Анну Иоанновну, но все назад получится. Будьте спокойны, православные. Не возьмут лишнего. Бросьте ваши рогатины да дубье, добра не выйдет из этого. Хуже будет. Покоритесь. Потерпите.
— Совесть-то у них волк съел, — раздался из толпы голос.
— Потерпите, — продолжал Кочкарев, — все перемелется.
Толпа снова заволновалась.
— Все животишки отберут!
— Спалят!
— Убьют!
Раздались озлобленные голоса.
— Что сделали с Марьевкой.
— С Богучаровкой.
— С Заозерьем.
—
— Прости, боярин. Чтим тебя, отца родного.
— И тебя съедят…
Буря гневных голосов росла… Вышел отец Петр.
— Братие, православные, — начал он.
— Молчи, не твое дело, — раздались угрожающие крики, — уйди от греха.
Отец Петр торопливо спрятался за Кочкарева.
— Колдун накликал беду.
Это кричал рыжий взъерошенный парень, по прозванию Васька Косой, известный бездельник и вор.
Но в минуту страшного напряжения толпы этот пронзительный крик подействовал. Толпа смолкла.
— Это Сенька, поповский сын, — истошно кричал тот же голос, — сам видел, православные, как он птицу деревянную пущал. Наколдовал, чертов сын, пустил ее туда. Крест на том поцелую.
Глухим ропотом прокатилось по толпе имя Сеньки, поповского сына. Послышались угрожающие голоса:
— Ведун проклятый.
— В сарай к нему.
— Где он? Давай да сюда!
Сеня побледнел.
Его ужаснула мысль, что вот сейчас эта дикая толпа, не зная, на кого излить свой бешеный гнев, бросится к его сарайчику, сожжет, уничтожит его, и все, на что он надеялся, чего ждал в будущем, все погибнет.
Не помня себя, он, не думая об опасности, бросился к своему сарайчику. За ним рванулась Арина.
— Сеня, Сеня, сыночек, — причитала отчаянно она.
Этого было довольно. Толпа узнала Сеню, и с дикими криками от нее отделились человек пятьдесят и бросились за Сеней.
— О, Господи! — воскликнул Кочкарев. — Стойте, стойте! — неистовым голосом кричал он.
Но никто его не слушал.
— Коня! — закричал Артемий Никитич.
Почти мгновенно ему подвели коня. Хлестнув его плеткой, Кочкарев поскакал за Сеней. Преследовавшая Сеню толпа расступилась перед бешено скакавшим боярином.
Сеня добежал до своего сарайчика и, тяжело дыша, прижав к груди руки, остановился у двери.
Кочкарев соскочил с коня и стал рядом с ним. Толпа с угрожающими криками окружила их.
— Уйди, боярин, уйди! — звучали исступленные голоса. — Не спасешь его. Колдун! Ведун! Проклятый!
Толпа напирала.
Кочкарев стоял рядом с Сеней, беспомощно опустив руки, каждое слово его покрывалось новым взрывом безумной ярости.
— Пали чертово гнездо, — крикнул Васька Косой, и в его руке очутился тлеющий пук пакли.
— Остановитесь, — властно крикнул Кочкарев, — сами себя спалите.
И с протянутыми руками он бросился к толпе, толпа поддалась.
Но это было одно мгновение. Задние напирали. Кочкарев понял, что сопротивление невозможно.
— Сеня, уйдем, спасайся, — шепнул он.
— Нет, — твердо ответил Сеня, — нет, я не уйду отсюда, здесь у меня все, здесь то, что дороже мне жизни, — с воодушевлением добавил он.
Кочкарев с удивлением взглянул на него.