Тайна пророка из Назарета
Шрифт:
Встал и я, Фалес Аргивинянин, понявший, что наступил великий страшный момент победы Света над Мраком, духа над плотью. Неба над Землей, Богини над женщиной…
— Погоди, вспоминаю, — медленно говорила женщина и слабо поползли из темных углов лачуги нежные звуки систрума и серебряных колокольчиков, Вижу… храм… я… и ты, распростертый у ног моих… верный слуга мой… другой храм… и снова ты — великий и мудрый… ты… ты… пьешь молоко мое… Фалес Аргивинянин, верный раб мой!.. — каким-то звенящим аккордом вырвалось из уст ее, и в тот же миг я пал к ногам Великой очеловеченной Богини Изиды.
Долго лежал я, Фалес Аргивинянин, не смея поднять головы, ибо почитал себя недостойным созерцать лик просыпающейся
— Встань, Фалес Аргивинянин, встань, любимый слуга мой, — прошелестел надо мной голос Богини, — встань, сядь, забудь Небо, ибо мы здесь не для Неба, а для Земли…
И я, Фалес Аргивинянин, встал и сел, асе было по-прежнему: лачуга и темные углы, и одетая в темное, грубое платье женщина с покрывалом на лице.
— Воистину, странна судьба твоя, Аргивинянин, — продолжала Изида-Мария, — когда я поила молоком моим, я сама не знала, что тебе предопределено иметь часть в деяниях моих и бытие моем — явиться в тот миг, когда должен был окончиться земной сон мой. Но он кончился и отныне я знаю уже, что близок час, для которого я пришла на Землю. Ты знаешь, о каком часе я говорю, Аргивинянин, — это тот самый час, от провидения которого оледенело твое мужественное и мудрое сердце, сын Эллады. Близится Великая Жертва. И ныне я поняла, о каком оружии, долженствующим проникнуть в душу мою, говорил мне пророк, когда я впервые вступила на ступени храма Адонаи… Ужасно, Аргивинянин, иметь сердце любящей земной матери, но еще ужаснее освящать его сознание Божественным. Так вот о каком кресте говорил мне тот, кого я почитаю сыном своим… Вот откуда эта Великая Любовь, связавшая сердце мое с проявлением Неизреченного.
Воцарилось молчание. Низко наклонила голову Изида-Мария, божественные думы кружились вокруг ее чела, скрытого покрывалом.
— Аргивинянин, — тихо продолжала она, — подсказала ли тебе твоя мудрость, почему именно я являюсь обыкновенной женщиной ныне, под оболочкой которой никто, кроме трех, а ныне и тебя, иерофанта из Египта, не узнает Богини-Матери? Божественный Сын мой должен был явиться на Землю человеком, ибо только человек может спасти человечество, а для того и родиться должен Он от земной матери. Но ничто не должно смущать взоры и ум людей при появлении Бога Всечеловеческого. И вот я, по указанию Неизреченного, приняла плоть человеческую… мало того, Аргивинянин, я даже отдала свое сознание, променяв его на сознание земной женщины, до той поры, пока мне не понадобится сила, мысль и мощь Богини, дабы выполнить возложенную на меня задачу. И отныне я не дам никому заметить пробуждения моего, — я остаюсь прежней Марией, вплоть до конца земных дней моих, который ничем не будет отличаться от конца дней каждого человека… В жизни каждой Девы-Матери, рождающей Новую Землю, бывает, Аргивинянин, такой миг, когда она, выполняя высокое назначение свое, впивает в себя скорби и печали всего ею рожденного и для этого мира нужно все мужество и вся мудрость ее, дабы воистину остаться матерью всего сущего. Ибо только родив Бога, познаешь всю любовь Бога, до сих пор мирно дремавшую на полянах Рая Всевышнего, в саду Матерей Божественных… Когда этот страшный миг придет — будь там, Аргивинянин, около меня. Но не для того, чтобы помочь мне, ибо мне никто не поможет и не должен помочь, а для того, чтобы великая мудрость твоя стала еще больше от лицезрения двух Жертв Божественных…
А теперь, Аргивинянин, собери мудрость твою и вызови предо мною Лик Сына Моего, ибо я, встав ото сна, нуждаюсь в одобрении взгляда Его. Сама
И я, Фалес Аргивинянин, встал и властно воззвал к лукавым духам отражения, повелел им послать образы наши в пространство и вместе с ними разослал и огромные стрелы мыслей моих. Вихрем заколебались вокруг нас блики отражения дорог, полей, садов, деревень… дрогнули… остановились.
И вот увидели мы одинокую маслину среди зеленеющих полей. Несколько человек спали около дерева, а один сидел, наклонившись на камень неподалеку. Это был Он — Сын и Бог. С тихой, поистине божественной лаской глядел Он на Мать свою…
— Благословение Отца да почиет на тебе, проснувшаяся Мать Моя, — сказал Он, — Свершается предначертанное от века Земли сей. Гряди в Иерусалим, Мать, — близка цель пути креста нашего. И Божественный взор Его остановился на мне.
— Ты свершил все, что должен был свершить, мудрый сын Земли, — сказал Он, — доканчивай пути земного странствия своего, ибо столь Велики Тайны, открывшиеся тебе, что Земля не удержит тебя, Аргивинянин. Я вижу распускающиеся над твоей спиной крылья, сын Эллады. От звезды к звезде будешь летать ты и знак Креста Моего понесешь к границам Мироздания, проповедуя Имя Мое и Имя Матери Моей.
Он протянул руки благословляющие свои — и видение исчезло… И снова я простерся перед Матерью Изидой.
— Великая Мать, — воззвал я, — все, что не знаю я, и все, что буду иметь я, — все приношу к ногам Твоим, Мать Великая, оледенело сердце и разум мой, и вот вижу я, что нищ и ничего не имею, и ничего мне не надо. Ласково коснулась меня рука Изиды-Матери.
— Встань, слуга мой, встань, раб Бога Неизреченного. То, что сказал Сын Мой — должно исполниться. Но никогда никакие крылья не унесут тебя от Любви и Дыхания Моего, Аргивинянин… А теперь гряди в путь, мудрый сын Эллады. Еще раз мы встретимся с тобой у подножья Креста Сына Моего…
И я ушел. И были тихи поля, и была тиха ночная дорога, и тихо Селена струила свет свой — и все это отражалось холодными бликами в ледяном сердце одинокого странника, несшего в груди своей страшную Мудрость Видения…
И только где-то в вышине, у голубого свода, звучали еще струны невидимого систрума, будто ангелы Неизреченного, охраняя покой очеловеченной Матери Изиды, тихо забивали их крыльями своими.
Мир тебе, Эмпидиокл!!!
Фалес
ТРЕТЬЕ ПОСВЯЩЕНИЕ
ФАЛЕС АРГИВИНЯНИН ПРИСУТСТВУЮЩИМ О ПРЕМУДРОСТИ ВЕЧНО ЮНОЙ ДЕВЫ-МАТЕРИ РАДОВАТЬСЯ!!!
Теперь расскажу вам о своем третьем посвящении. Шесть тысяч лет тому назад все тайные святилища планеты Земля получили уведомление, что посвященные второй степени, имеющие принять третье посвящение, должны собраться в тайном зале Белого Братства в количестве двенадцати для подготовки к принятию Великого посвящения. Меня призвал Великий Гераклит. Он положил на меня свои руки и, заглядывая в мои глаза своими огненными очами, сказал мне:
— Аргивинянин, великий сын мой! Хочешь ли ты удостоиться Великого Посвящения?
— Да, — ответил я.
— Аргивинянин, — продолжал Гераклит, и смутные черты заботы избороздили его лоб, — Аргивинянин, готов ли ты? Помни, что испытание на Великое Посвящение грозит ужасающими последствиями для того, кто не выдержит его. Тот, кто не выдержит искуса, тот лишится всего и возвращается в качестве бедной, первоначальной монады в человеческое стадо и начинает все сначала. Таково его наказание за гордость, не соответствующую знанию. Поэтому я спрашиваю тебя, любимый мой сын, готов ли ты? Я не хотел бы тебя потерять, любимый сын мой, гордость Эллады!